Мы вошли в подъезд.
— Почему Гурам так любит приглашать к себе?
— Одиночество — страшная вещь, Нина.
— Это я знаю. Это я хорошо знаю.
Я вызвал лифт.
— Не надо дальше провожать, — сказала Нина.
— Тебе хочется остаться одной? — спросил я.
— Нет, — еле слышно ответила она.
ГЛАВА 9
Просматривая газету, я увидел свою статью о долгожителях, подписанную только моей фамилией, и с удивлением обнаружил, что текст почти полностью соответствовал первоначальному варианту.
Леван был на планерке. Гарри, Мераб и Амиран усердно трудились над рукописями.
— Чья работа? — спросил я.
— О чем вы, юноша? — откликнулся Гарри.
— О долгожителях.
— А-а. У нас тут был крупный разговор, — Гарри улыбнулся.
— Напоминаю, мы начали новую жизнь, — сказал Мераб.
— Надолго ли? — бросил Амиран.
Я не знал, как выразить им свою благодарность. Дело было не в гонораре, который я получил бы за статью, хотя и это имело немаловажное значение, а в товарищеской верности.
— Приятно убедиться, что у тебя есть товарищи, — произнес я.
— Только без слез! Не надо эмоций, — сказал Мераб.
Вошел Леван и сказал мне:
— Довольны?
В этот момент я не испытывал неприязни и поймал себя на том, что готов протянуть ему руку. Я сдержанно кивнул.
— Вами Нана интересовалась.
В отделе пропаганды три сотрудника корпели над бумагами, четвертый разговаривал по телефону. О нем Нана как-то скатила: «Одной ногой на пенсии».
— А где Нана? — спросил я.
— Вышла, — ответили мне.
Я направился в приемную к Элисо.
Сначала она опешила и всячески отговаривала меня от намеченного мною плана, а потом, когда я сказал, что от этого зависит очень многое в моей жизни, взяла докладную и заговорщицки прошептала:
— Ни о чем не беспокойся. Она будет лежать во втором ящике.
Я чмокнул Элисо. В это время из кабинета главного вышла Нана.
— Удивительное дело! От меня ты бегаешь, а к беременной женщине пристаешь.
Элисо, конечно, ничего не поняла, но смотрела на меня одобрительно. Что бы там ни было, а я бегал от Наны.
Мы вышли в коридор.
— Наночка, я бегаю не от тебя. От себя.
— Прекрати оправдываться. О чем ты хотел со мной поговорить?
— О переходе в твой отдел.
— Переходи. Уйдет на пенсию Гоголадзе, зачислим тебя в штат.
В мои планы не входило занимать место Гоголадзе. Мне надо было продержаться только какое-то время, пока не примут пьесу, а там я распрощался бы с газетой, но благоразумие удержало от откровенности.
— Блестяще, Нана. Я буду стараться, чтобы не подвести тебя.
— Уж постарайся, пожалуйста. Кстати, о долгожителях ты написал неплохо. Поздравляю.
— Спасибо. Мне надо будет приходить в редакцию каждый день, как всем сотрудникам отдела?
— Зачем? Я тебе предоставлю свободное расписание.
Я огляделся и, никого не увидев, чмокнул Нану в розовую от пудры щеку.
— Вот чудак! — сказала она. — Сначала от меня бегает, а потом меня же украдкой облизывает в коридоре.
— Нана!
— Молчи, ради бога! — Она окинула меня взглядом. — Очень кстати ты вырядился. — Она тоже переоценивала достоинства моего синего костюма. — Отправляйся в Дом моделей на закрытый просмотр. Сделаешь репортаж. Уступаю тебе тему.
— Очень тронут, но я ничего не смыслю в модах.
— Вот и хорошо. Будет свежий взгляд. Отправляйся, опоздаешь.
— Разве твой отдел имеет отношение к модам?
— Ты каждый раз будешь обсуждать задание? Твое дело выполнить то, что тебе поручают.
— Ясно.
Нана была настолько великодушна, что объяснила, как написать репортаж. Она дала понять, что от того, как я выполню первое задание, зависит мое будущее. Я решил быть достойным учеником, поправил галстук и с серьезным лицом отправился в Дом моделей.
В просмотровом зале пахло, как в парфюмерном магазине.
Длинный деревянный помост упирался прямо в головы первого ряда. Красный бархат занавеса переливался под ярким светом ламп. На черном рояле мужчина в желтой куртке бренчал попурри на тему «Песни и танцы мира». Ему подыгрывали на контрабасе и ударных инструментах два черноусых юнца — один в голубой куртке, другой в оранжевой. Как потом я узнал, это были основные цвета сезона.
Церемония началась выходом из-за занавеса манекенщицы в бесформенном платье оранжевого цвета.
Присутствовавшие модницы захлопали ручками, разбрасывая бриллиантовые искры.
Манекенщица, кидая томные взгляды направо и налево, жеманно прошлась по помосту странной походкой, выпятив живот вперед и подобрав зад. Казалось, в спину ей дул сильный ветер. Покружившись перед уходом, она уступила помост манекенщице в желтой рубашке, тоже прямой, перехваченной посередине — примерно так, как крестьянин перевязывает мешок с кукурузой, чтобы уложить его на ишака.