Полицейская служба есть инструмент порядка в любом государстве. Понимание порядка определяется идеей, формирующей конкретное историческое бытие. Коммунистическая идея, в силу определенных причин пришедшая в Россию на смену идее христианской (именно христианской, а не капиталистической или монархической), могла государственно осуществляться только в сопровождении постоянного, хотя и видоизменяющегося насилия, поскольку сама она (идея) была насилием над бытием, несовершенным по природе, а сутью ее (идеи) было как раз сотворение совершенного бытия, как его понимало антихристианское сознание.
Иначе говоря, коммунистическая идея заключалась в намерении организовать совершенные отношения по природе несовершенных людей - более великой, более фантастической и более жестокой идеи не возникало в истории человечества.
"Мы не можем ждать милости от природы - переделать природу наша задача". Неосуществимость задачи таилась в недоразумении, смысл которого в том, что главным несовершенством природы человека была его невечность, смертность, как бы "обратной связью" определяющая его поведенческий императив.
Идеи не возникают сами по себе, без прообраза. Коммунистическая идея также имела свой прообраз - Царство Небесное, где торжествует всеобщая радость. Царство Небесное надо заслужить определенным типом земного бытия. Можно не заслужить и кануть... В выборе - быть там или не быть - человек свободен. И если он туда не попадает, никто, кроме него, не виноват.
Вот оно - "несовершенство" Божественного замысла! А почему бы, собственно, не помочь человеку, ведь он порой сам не понимает своего счастья, своей возможности быть счастливым - отвлекается, увлекается, развлекается - так одерни его, шлепком ли, подзатыльником, ведь он в легкомыслии своем опасен не только для самого себя, но и для окружающих, как дурной пример, как соблазн, а по большому счету он опасен самой идее всеобщего благоденствия.
И наконец, человек идеи ответствен за человека безыдейного и потому правомочен принимать за него решения - ему же, неразумному, во благо.
А теперь вспомним главную формулу кибернетики: "Кибернетика объявляет сущностью вещей их организацию". В этом смысле величайшим кибернетиком был вовсе не Норберт Виннер, а Карл Маркс.
Поскольку "в действительности" никакого Царства Небесного не существует, то должным образом организованное, структурированное бытие имманентно воссоздаст соответствующее сознание, каковое в свою очередь доорганизует бытие до полного его совершенства. И никакой тебе проблемы "курицы и яйца".
Поскольку опять же не существует Небесного Царства, то идея торжества всеобщего счастья есть не что иное, как "церковниками" извращенно озвученная возможность самого земного человеческого бытия. И потому прежде прочего нужна беспощадная борьба с извращениями и, естественно, с его носителями.
Одновременно должна вестись работа по ликвидации тех бытийственных самовоспроизводящих структур, упрямый консерватизм которых по определению не способен к реструктурированию. Любое, даже самое неправильное, бытие склонно к сопротивлению, каковое должно быть подавлено.
Но только после выполнения вышеперечисленных задач настанут самые трудные, самые коварные испытания великого дела построения совершенного общества. Как только исчезнет напряжение, обеспеченное фактом борьбы с откровенно сопротивляющимся неправильным бытием, каждая конкретная человечья личность, утратившая мобилизационный стимул, как ее при этом ни коллективизируй, все равно обретает тот опасный люфт свободы, который высвобождает в сознании свойственные самому сознанию неправильные мотивы, и главный из них - сомнение.
Замечательному поэту девятнадцатого века Никитину однажды была предложена чиновничья служба в Иркутске. Но что-то не сложилось... Однако состоялся стих: "И мнится мне, что вижу я Байкал..."
Мнить - то есть грезить, то есть воображать несуществующее, а значит, неправильное. Мнить про себя человеку не свойственно, и потому сомнение- это общение с себе подобными по поводу мнения, то есть не что иное, как известной 70-й статьей предусмотренные разновидности агитации или пропаганды. И как следствие - двойное бытие: напоказ и для души; а в душу, как известно, не залезешь, если душевное сообщение удовлетворяется в пространстве кухни. Опрометчиво или сознательно преступивший границы кухонной территории, то есть ставший собственно диссидентом, практической опасности уже не представляет, потому что мгновенно становится доступным контролю, воздействию или изъятию.
Иначе говоря, на том новом этапе построения совершенного общества, когда уже решены принципиальные организационные вопросы, потенциальным врагом дела становится всякая более или менее самой себе предоставленная личность.
Знаменитый тезис И.Сталина относительно усиления классовой борьбы по мере социалистического преобразования общества следует считать не просто правильным, но гениальным, ибо в нем даже от самого Сталина в шифрованном виде высказано великое и трагическое предчувствие, каковое полностью подтвердилось.
Российский социал-коммунизм, в борьбе победивший и собственный народ, и тьму народов, пошедших на него войной, рухнул, пребывая в непобедимой позе, пораженный ржой мнения-сомнения-неверия-равнодушия. Экономические и геополитические причины краха российского коммунизма можно посчитать вторичными, потому как известно, что именно вера сдвигает горы... Либо их "задвигает"... Экономика же лишь способствует и соответствует...
И прежде чем перейти к рассуждениям о роли "органов" в кратковременном бытии российского коммунистического государства, позволю себе еще несколько слов о событийной конкретике начала 90-х...
"Однажды темной-темной ночью несколько очень известных человек, пробравшись в очень известный заповедник, росчерками авторучек вопреки воле многомиллионного народа развалили Великое государство".
Этот анекдот и сегодня имеет хождение не только в прессе - в прессе какого только хождения нет, - но и в чувствах отдельно замечаемых, а иногда и весьма замечательных личностей, потому что кое-что действительно было: был заповедник, были человеки и даже авторучки были...
Однако ж не было главного - воли или воления народа, с каковым будто бы не посчитались гнусные предатели.
Перед тем прошедший референдум предложил ответить "как на духу" каждому гражданину: "Ты за старое, но известно что, или за новое, неизвестно что?"
"Конечно, за старое!" - ответил гражданин, обеими руками голосуя за кандидатов в Верховные Советы от демократии против кандидатов туда же от русофилов, патриотов и прочих "замаскированных коммуняк".
Вот это самое "волеизъявление народа" будто бы и было преступно попрано "беловежскими заговорщиками".
Безусловно, инициатор всегда в ответе, даже если его инициация всего лишь называние вещей своими именами. В данном же случае честностью не пахло, но откровенно смердило самыми низменными побуждениями.
У меня перед глазами телекартинка: в первом ряду по центру Ельцин то с красным лицом, то с белым, на губах имитация ухмылки; на трибуне строголицый Бакатин хладнокровно, с уловимой интонацией презрения повествует о недостойных похождениях недавнего любимца партии на мосту и под мостом; в президиуме Горбачев, полуоткинувшись в кресле, он даже не смотрит на "объект разборки", он - Первый, он - Генсек ордена, существованию которого ничего не грозит, поскольку все, как и прежде, под контролем... Вот оно снова в кадре - лицо Бориса Ельцина. По условной проекции можно догадаться, что смотрит он не на Бакатина, который прямо перед ним, но на того, Главного... Но Главный в состоянии торжества, ему нипочем не увидеть, что в глазах зарвавшегося выдвиженца.