О дальнейших причудах судьбы правой руки Ю.Андропова генерала армии Ф.Д. Бобкова судить не берусь по причине противоречивости информации на этот счет. Лишь последнее: мне было чрезвычайно странно слушать его пространное интервью на радио "Свобода". Воистину инфернальны выкрутасы нынешней российской политической погоды.
"Разделившееся в себе царство падет". К середине 70-х немногочисленный "клан" русистов не просто разделился в себе, он рассыпался по "двойкам" и "тройкам" взаимообщавшихся. Началось с распада и разгрома первого русского самиздатского журнала "Вече", затем последовал арест священника о. Дмитрия Дудко. И без того хилые контакты меж диссидентами-русистами и русистами официальными практически прекратились или приняли почти конспиративный характер.
А ведь чуть ранее того казалось, что вот оно, свершается пробуждение России. Официалы вовсю дерзят власти в вопросах русско-исторических, журнал "Вече" нарасхват что в Москве, что в Иркутске, то там, то тут возникают прицерковные общины мирян, активно распространяющих христианскую литературу... Глядишь, еще два-три года - и возможна переориентация общества на исконно российскую проблематику, а затем медленное, без революций и контрреволюций, действенное переосмысление всей тысячелетней истории России, от какового никак не могут остаться в стороне и представители высших слоев общества, смыкающихся с властью. По крайней мере, некоторые из них...
Где-нибудь под Царицыно собирались десяток-полтора православных и всерьез обсуждали возможность однажды, в один день и час всем, кто еще верит в Бога, совершить соборную молитву о даровании России пробуждения от марксистского полусна - и да будет она услышана, и да не допустит Господь распада и тления, а восстановит чудом своим и милостью Россию вечную, где б все доброе сохранилось, а худое истекло или истлело в бессилии.
Только духовная травма, нанесенная обществу хилиастической утопией,она продолжала смердить. Вот объявилась в Москве известная "Велесова книга", и заплясали вокруг нее неоязычники, объявляя христианство еврейской диверсией против великого многотысячелетнего Русского государства, следы которого будто бы старательно уничтожались христианами- диверсантами от иудаизма. И бдительные "органы" тотчас же включились в игру, направляя и без того весьма хиленький гражданский энтузиазм русской интеллигенции в еврейскую сторону, выставив и на этой стороне достаточную стеночку, чтоб страсти не накалялись до стадии плавления.
Между прочим, и сегодня относительное общественное равновесие обеспечивается в значительной степени тем же самым проверенным приемчиком: какая-нибудь Алла Гербер пророчит нам фашизм, а с другой стороны- вопль о всеобщем еврейском засилии, при котором никакое "русское дело" принципиально невозможно. На антиеврейской литературе сегодня можно выстроить хороший бизнес, но вовсе не потому, что антиеврейские настроения созрели до социального их выражения. Отнюдь! Для некоторой части русского общества антиеврейство-антижидовство нынче превращается в ту самую гражданскую самодостаточность, роль каковой в 70-х выполняли песенки В.Высоцкого или Б.Окуджавы, чтение "Мастера и Маргариты" или стихов Б.Пастернака. Послушали, почитали - приобщились, а лбом против стенки - это для дураков и шизофреников. Возможно, кто-то из евреев искренне обеспокоен, поскольку "расклад", что в финансах, что в СМИ, мягко скажем, весьма пикантен, для большинства же это всего лишь многоплановая игра, или, как ныне принято говорить, откровенный пиар. Истерия в апреле 1990 года относительно будто бы намеченных на пятое мая общероссийских погромов - ярчайший тому пример. Именно в это время, находясь в США, случилось мне прочитать в популярной американской газете заметку Ирины Жолковской, жены Александра Гинзбурга. Женщина, насколько я ее помню по Москве, спокойная, всегда уравновешенная, по природе чуждая любого рода скандалам, здесь же она буквально "вопила" по поводу того, что вот-вот, почти завтра зазвенят стекла в еврейских квартирах и выродки-антисемиты будут громить дома, зверски убивая ни в чем не повинных женщин, детей и стариков. Можно только вообразить, какие средства были брошены на воссоздание соответствующей атмосферы. Инициатива же, без сомнения, исходила непосредственно из Москвы, и мы никогда не узнаем, кто к тому руку приложил.
Возвращаясь к годам 70-м, следует сказать, что слово "застой", каковым характеризовалась это десятилетие, не только неверно, но и лживо. То была эпоха общего гниения организма, когда лицемерие и двоемыслие стали нормой, более того - признаком "порядочного человека"; когда "растяжка" между "социальными завоеваниями социализма" и аппетитами ВПК достигла предела, за которым уже зримо просматривалась катастрофа экономики, в которой именно "неуставные отношения" - человек и производство, человек и продукт - и создавали видимость того самого застоя, каковой преподносился обществу и понимался им как явление временное, всего лишь ждущее очередного пассионария во власти.
Пассионарию, однако же, явиться уже было неоткуда. Андропов в этом смысле был последней и решительно бесплодной судорогой властной пассионарности.
Что лично до меня, то после разгрома журнала "Вече" я еще отчаянно цеплялся за идею необходимости неофициального русского печатного издания как своеобразного центра уже не собирания, но хотя бы сбережения того уровня русского общения, что наметилось в годы издавания "Веча". С помощью доброхотов подготовленные как бы в продолжение "Веча" три номера "Московского журнала" не имели ни малейшего эффекта. Распадались контакты и связи.
Еще продолжал писать трактаты-импровизации Геннадий Шиманов, уверовавший в скорейшее и неизбежное совокупление православия и коммунизма; дерзил апокрифическими биографиями "верных ленинцев" А.Иванов-Скуратов; А.Огородников пытался сколотить "молодняк" на христианско-патриотических позициях.
Но где ж им было соперничать с прекрасно изданными за рубежом сочинениями Г.Померанца, А.Меня, А.Зиновьева, Краснова-Левитина. Еврейские интеллектуалы, "под давлением властей" отбывшие в палестины, что ни месяц, пополняли "тамиздат" своими "свободными от цензуры" толкованиями-толковищами российской истории вообще и вероятными вариантами ее прекращения в частности.
А вчерашние наши полусоюзники - официалы-патриоты? Эти занялись "борьбой" с еврейским засилием в советской культуре. При этом тактично умалчивалось то же самое "засилие" в так называемых закрытых городах, где, высасывая из экономики страны последние соки, выковывались мечи и щиты Родины.
Утратившие государственное сознание "органы" поощрительно щурились на всю эту возню русских патриотов, выписывая рекомендации кому на поощрение, кому на собрание сочинений, кому на загранпоездки, кому на ордена. Подчеркиваю, из первоисточников знаю, что большинство вышеперечисленных благ советской творческой интеллигенции чаще всего проектировались на Лубянке или в близрасположенных помещениях, имеющих меж собой тоннельное сообщение. Красиво и умно выиграв игру у диссидентов, "органы" проиграли страну, и не страну социалистическую (провал социализма был имманентен), но страну историческую.
Правомерно говорить о неизбежности тех или иных великих исторических событий, обусловленных миллионом факторов, но столь же правомерно говорить и о том, что те или иные процессы, сопровождающие великое событие, доступны коррекции, когда есть понимание и еще важнее - должное отношение к своим обязанностям у тех людей и ведомств, кому по регламенту предписано право на инициативу.
Однажды, это было в 1989 году, в одной весьма разноликой компании актеров, адвокатов, бывших высоких номенклатурщиков и еще Бог знает кого, мой сосед по застолью в состоянии значительного подпития вдруг признался, что он из "органов", что звание у него "приличное", что причастен он ко многим тайнам нынешнего дня, что, к примеру, у него на руках "такой охренительный компромат на Шеварднадзе" (тогда еще министра иностранных дел СССР) - дай он ему ход, что будет!!!