Она села на кровати, правой рукой сорвала повязку с горла, а потом потянулась, выгибаясь как кошка на солнышке.
-Договорились, мертвяк. Но у меня есть несколько условий.
Ее тон стал резким, деловым. Она назвала меня мертвяком! Я еле сдерживался, чтобы не захихикать - просто чудо, а не девочка.
-К твоим услугам, моя дорогая санг - я широко улыбнулся ей, обнажая острые клыки.
-Во-первых, ты честно отвечаешь на все интересующие меня вопросы - она откинула одеяло и мой взгляд скользнул по ее обнаженным ногам - Во-вторых, ты никогда, ни под каким видом или предлогом не прикасаешься ко мне - она спустила ноги с кровати и посмотрела на меня в упор - И в-третьих, ты никоим образом не ограничиваешь мою свободу передвижений и не пытаешься меня контролировать. Ты согласен?
Я задумчиво наблюдал, как она делает безуспешные попытки встать и внутренне радовался тому, какие она поставила условия. Хотя и возникали определенные трудности - вот сейчас, например, вместо того, чтобы помочь ей дойти до ванной, я сижу и любуюсь ее беспомощностью.
-Сядь, я позову Иве и он отведет тебя в ванную комнату. Что до твоих условий - я согласен соблюдать их, но последнее не может быть выполнено в полном объеме, так как ты теперь моя санг, что накладывает на нас обоих определенные обязательство в вампирском обществе и которые нам следует соблюдать, чтобы не вызвать подозрений. К тому же, пока ты не стала вампиром тебя очень просто похитить или подчинить и если это сделает Влад, то я уже не буду иметь на тебя прав. Поэтому в последнем условии я стану ограничителем, то есть буду сопровождать тебя везде, всегда и постоянно.
Зари недовольно нахмурила брови. Эта идея ей совсем не нравилась, но она прекрасно понимает, что мои доводы разумны.
-Хорошо, но первые два пункта остаются неизменными. Быстрей зови Иве и пока я буду приводить себя в порядок, можешь начинать придумывать ответы на всевозможные вопросы, только постарайся, чтобы они выглядели достоверными, ведь мне никто не помешает задать их на этом вашем идиотском Совете, что уж точно вызовет подозрения - она нахально улыбнулась, а я пока вызвал Иве.
Кажется у малышки появились зубки. Я улыбнулся Зари своей самой обворожительной улыбкой - это будет даже интереснее, чем я предполагал.
Абсолютная, невероятная, гулкая пустота. Как будто в огромной комнате остаться с отчаянно бьющимся сердцем, так пусто, что ты слышишь его дробь о ребра. Так еще не было никогда. Внутри меня всегда оставалось хоть что-то - капля надежды, грамм злости, толика веры. А сейчас - ничего, гудящее ничто в голове, как будто кто-то просто взял и выехал отсюда, забрав все мои мысли, чувства, желания. Ну а чего я хотела? Я же умерла. Наверное, именно так и должен себя ощущать живой труп. Забавно, я теперь живой, ходячий мертвец.
Я стояла, уперевшись руками в края раковины и всматривалась в зеркало. Ноги предательски дрожали, хотелось блевать, есть, пить и вымыться. И все это одновременно. А я стояла и всматривалась в свое отражение, надеясь увидеть что-то похожее на трупные пятна или, например, первые признаки гниения. Потому что ощущала себя мертвой на все сто.
Из зеркала на меня смотрел скелет, обтянутый кожей - уже давно не чайные, а какие-то грязно-карие глаза бессмысленно взирали из под синюшных век, все лицо было измазано засохшей грязью и кровью, синие губы вытянулись в тонкую нить, на скуле темнел кровоподтек. Зомби, вылезший из могилы труп, меня можно просто снимать в фильмах ужасов, без грима. И на всем этом великолепии белела повязка, перехватывающая рану на горле. Я медленно потянулась к ней одной рукой, перенеся весь вес своего тела на другую. Бинт поддался не сразу, но каждый моток оголял небольшую частичку моей кожи, а я будто срывала с себя последние остатки жизни.
Сняв бинт, я судорожно вцепилась в раковину, чтобы на этот раз не свалиться в обморок. То, что раньше было моим горлом, теперь походило на кусок гниющего мяса. Страшная рваная рана, пересекающая всю переднюю часть шеи лишь слегка покрылась коркой и немного кровоточила, края были перетянуты хирургической нитью.
Я склонилась над раковиной в судорогах рвотных позывов, кажется, блевать вышло на первое место в списке моих желаний.
Цепляясь руками за стену, я подошла к наполненной ванне и аккуратно залезла в нее. Футболку и остатки нижнего белья я решила снять уже в положении лежа, потому как сил не осталось.
Вода была теплой, ласковой, погружаясь все глубже, я ощущала несравнимое ни с чем блаженство. Сама жизнь сейчас обволакивала мое мертвое тело и смывала с него всю боль. А боль в свою очередь расползалась красными мазками по телу и смешивалась с этой живительной силой, освобождая и меня, и себя.
Каждый раз, после общения с Владом, я запиралась в ванне и часами терла свое тело губкой, пытаясь хоть чуть-чуть смыть с себя грязь его прикосновений. И в этот раз вода пришла мне на помощь, очищая, унося с собой все, что могла. Но если с ней пришло облегчение, то внутри все равно ничего не изменилось. Та же пустота. Ничего. Мне казалось, даже сердце перестало биться и я два раза проверяла его, прикладывая руку к груди. Но оно шло, медленно, нехотя, но шло. А внутри все равно пусто.
Я опустилась с головой в ванну, по привычке задержав дыхание. Минута, две, три.... Я ждала, когда же запас воздуха закончится и я начну задыхаться, но воздух кончился, а удушья не наступило. Я расстроенно поднялась и села - прекрасно, акваланг мне теперь не нужен. В сознании проскользнула искра любопытства и тут же погасла. Какая разница, какие есть возможности у ходячего трупа? Ведь это мне ничем не поможет.
Я мысленно вернулась к разговору с Данте. Он спас меня, вытащил из блаженства снова в ад. Наверное, я должна его ненавидеть... Но внутри было все также пусто, словно в пустыне. Для полной картины можете представить себе темные шары перекати-поле, летящие над растрескавшейся землей, даже кактусов нет. Представили? Теперь это мое я. Несмотря на горячую воду, по телу прошел озноб - неужели так будет вечность?
Я вновь прислушалась к себе - ни страха, ни сожаления, ни отчаяния. А это даже неплохо, теперь не надо даже сдерживаться, мне кажется, даже если сейчас в эту комнату Влад зайдет, у меня ни один мускул не дрогнет. Я усмехнулась. Теперь зовите меня снежной королевой. Хорошо хоть самоирония осталась, а то было бы откровенно скучно целую вечность ходить с каменным лицом.
Но вернемся к нашим баранам. Почему же я услышала Данте? Ведь все, что он говорил мне в эти дни, проходило словно сквозь вату. Это было похоже на кому, или на паралич - ничего не чувствую, не вижу, почти не слышу.... На что же я среагировала? Неужели на месть?
Странно, никогда не считала себя мстительной. Даже убегая от Влада с Данте, последней мыслью было попробовать отомстить, хотя это скорее просто здравый смысл. Что может сделать соплячка вроде меня двум всесильным вампирам?
Я потянулась к шампуням на полке.
А что я могу сделать теперь? Зачем я нужна Данте? Ведь спас он меня отнюдь не из каких-то личных чувств, я была и до сих пор ему нужна, чтобы убить Влада. Но как я могу ему в этом помочь? Отвлекать внимание что ли? Ну да, прекрасная картина, Влад будет меня мордовать, а Данте к нему подкрадется с отравленным кинжалом. Бред! Слишком мало информации. Я ведь даже не представляю, как можно убить вампира... И кто я теперь? Я не чувствую себя как-то особенно, нет никакой жажды, рана на шее болит дико, во всем теле слабость, будто после недельного гриппа. Это и значит быть вампиром? А где же супер-сила, скорость и прочие прелести? И почему мне, в конце-концов, хочется жрать, а не выпить чьей-нибудь невинной кровушки? Все, что изменилось это мое полное глухое ничто на месте души. Можно сравнить с ощущениями безрукого или безногого человека, вроде вот она, душа, должна быть тут, ты ее чувствуешь почти, а на ее месте лишь пустота, культя. Нормально ли это? Как вообще должно быть? Если я теперь санг Данте, то что я должна чувствовать? Ведь я должна что-то чувствовать? Помимо естественных физических потребностей?