Красный огонёк тлеющей сигареты завлекал своей таинственностью и неизвестностью. Действие коктейля рассеивалось, и в душе опять начинала саднить рана.
Что будет завтра? Как выкручиваться из сложившейся ситуации?
Негативные мысли вновь потихоньку втекали в сознание, наполняя его вязкой темнотой.
Стелла взяла самокрутку из рук парня.
— Как это курится?
Гера довольно прищурился и приподнялся на локтях.
— Дай покажу… — вытянув губы трубочкой, он слегка кивнул, предлагая поднести ему сигарету. Стелла послушалась. Затянувшись из её рук, он отклонил голову назад и задержал дыхание. Потом выпустил дым через нос в потолок, блаженно закрыв глаза. Девушка наблюдала за его едва заметными шевелениями рта, будто он напевал какую-то песню. Папироса медленно тлела в её руках. Гера вновь посмотрел на неё, взял почти уже догоревший окурок и приставил к её губам.
— Давай, теперь ты.
Секунда на раздумья, и она сделала неглубокую затяжку. Тут же с непривычки закашлялась. Гера улыбнулся и похлопал её по спине:
— Так не пойдёт. Надо задержать дыхание.
Вторая затяжка прошла легче, но всё же пришлось закрыть рот рукой, чтобы подавить позывы кашля. Когда же въедливый дым покинул легкие, произошло чудо. Стелла почувствовала себя лёгкой и воздушной, как толстый и зелёный шарик. Почему толстый и тем более зелёный, объяснить было трудно, но от таких глупых мыслей она рассмеялась. А когда посмотрела на затуманенные глаза Геры, его взъерошенные волосы, огромный нос и растянутые в нелепой улыбке губы, расхохоталась ещё больше, схватившись за живот и повалившись рядом на диван.
— Поперло… — едва слышно заключил Гера.
Расстегнув рубашку, он потянул её на себя.
— О… Какой ты волосатый. — Она потеребила его волосы на груди. — Аха-ха…
До этого она никогда не видела Геру обнаженным. Говорят, чем больше волос на теле, тем темпераментней мужчина, и на груди парня их было море. Они походили на огромный волосатый остров, завиваясь колечками на концах и переплетаясь между собой. Стелла пропустила через них свои пальцы и подняла руку. Затем ещё раз, и ещё. Наклонилась ниже и уставилась на живот.
— А сколько на тебе родинок… О, Боже. Сейчас умру. — От нового приступа смеха она упала на оголенный торс парня и повернула голову к его лицу. И снова этот огромный нос! Почему-то она никогда раньше не замечала, какая у него картошка между щёк. И новый врыв смеха. Но Гера уже не улыбался. Убрав волосы с её лба, он провёл пальцем сначала по щеке, потом по губам…
— Гера, ты чего? Щекотно ведь! — зажмурилась Стелла, оттолкнув его руку.
Но тот вдруг резко сел. Подтащил её к себе за ноги и устроил на себе верхом, крепко прижав к бёдрам.
Если бы не состояние девушки, она бы уловила тяжёлое прерывистое дыхание, которое обожгло её шею, потом подбородок, следом рот. Он коснулся её губ, удерживая за голову и пропуская внутрь язык.
Приятно? Да. Мокро и слюняво? Тоже да. И Стелла отстранилась от него, икая и завывая. Но Гера повернул её голову обратно, поцеловав настойчивее, чтобы она не смогла увернуться.
Теперь Стелла смеялась ему в рот. Но парня это абсолютно не смущало. Его руки поглаживали её спину, пробираясь под майку. Так ласково и так… щекотно. Она закрыла глаза и извивалась на нем, давясь от хохота. А он все щекотал и пощипывал, медленно перебирая кожу. Вот его пальцы опустились ниже. Он расстегнул молнию её джинс и легко скользнул под трусики. Другой рукой проник сзади и обхватил ягодицы.
Стелла дёрнулась, но он не отпустил. Прижал к себе жёстче. Его ласки оказались приятны. Она поддалась, обняла его за шею и вдруг почувствовала острую боль в паху. Вскрикнув от неожиданности, попыталась встать, но он придавил сильнее. Его движения участились, ртом он погасил её возмущённые возгласы, вызвав следом протяжный стон.
Больше не осталось сил. Никаких эмоций и чувств. Она устало повалилась на диван, съехав с его колен, и… заснула.
32
Утром Стелла просунулась от ужасной жажды. Голова раскалывалась, на веки будто навалили гири, и глаза удалось открыть не сразу. Приподнявшись на локтях, она огляделась по сторонам. Туманные пятна постепенно вырисовались в предметы: офисный стол с пустыми бутылками, пластиковыми стаканчиками и полной пепельницей, старый диван, прогнувшийся под ней, и рядом храпящий в подушку с отъехавшей в сторону челюстью Гера.
Неприятный холодок струящейся змейкой спустился по шее, и она с трудом проглотила слюну. За окном во всю светило солнце, радостно сообщая о начале нового дня.