Она сказала это так спокойно, будто не находилась рядом в тот злополучный день, не видела всех страданий, через которые прошла Стелла. Словно случившееся не стало чёрным крестом, похоронившим жизнь подруги, перевернувшим все с ног на голову, а будто просто кто-то взял и выключил свет.
Что-то лопнуло внутри. Если бы чувства тянулись вдоль тела в виде струн, то порвались бы сейчас как минимум две: доверия и понимания.
Вопросов не осталось. И эмоций тоже. Лишь холодная пустота.
Замешан ли был в этом Гера? Какая разница. Всё равно она больше не увидится с ним. Ни с ним, ни кем-либо из них.
— Уходи. — Стелла отвернулась к стене. — Просто уходи. Оставь меня одну...
Может, если бы она дала волю чувствам, стало бы гораздо легче. Если бы разрыдалась и начала громить посуду, освободилась бы от засасывающего в воронку немого безразличия. Но слез не осталось, а за посудой надо было идти на кухню. Поэтому разочарование от предательства друзей сковало ледяным кольцом настолько, что хотелось просто забыть. Не думать. Оставить в прошлом. События и людей.
— Да ты послушай, дурочка. — Люся поднялась с кресла и подошла к ней. — Гера — классный парень. И для тебя это самый подходящий вариант. Поверь мне. Лучшего не найти.
«Лучшего не найти» — звонким эхом отразились от стенок мозга слова подруги.
Её заведомо записали в отбросы общества, подсунув в качестве единственно подходящего варианта — наркомана. И кто? Верная подруга. Та, с которой она делила секреты, проводила дни и ночи, которой доверяла больше, чем родной матери, полагалась на её мнение и следовала за ней куда угодно.
— Пошла. Вон. — Зубы свело настолько, что слова с трудом протиснулись через них. — Из моего дома. Из жизни. Навсегда.
Люся в ужасе отпрянула от неё. Такой Стеллу она не видела никогда. Её ли это подружка? Но та даже не шелохнулась, немигающим взглядом следя за чем-то, видимым только ей.
— Как хочешь, — не стала спорить Люся.
Пожав плечами, она взяла свою сумочку и вышла из квартиры.
— Только ты ещё пожалеешь об этом. Сама потом прибежишь, да поздно будет, — бросила с порога.
Дверь за ней захлопнулась, и Стелла осталась одна.
Как ни странно, боль ушла. Она исчезла вместе с последним человеком из её прошлого.
Стелла подтянула колени к подбородку, обхватила их руками и, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, зашептала песенку, которую когда-то напевала ей бабушка:
— Всё к лучшему. Всё к лучшему. Поверь. Никто не обходился без потерь... Всё к лучшему, поверь и не грусти, — по щеке покатилась слеза, девушка зажмурилась и уткнулась лицом в колени. — Быть может с завтрашнего дня тебе начнет везти...
35
Люся не позвонила. Ни на следующий день, ни после. Это лишний раз доказывало, что она не чувствует никакой вины. Неужели Стелла была настолько слепа и не заметила, как подруга из родного человека превратилась в циничную и гнилую стерву? Но когда это произошло? Трудно было сказать. Вспомнилась ее первая реакция, когда Стелла, разбитая после встречи с рыжим, пришла к ней. Люся не ужаснулась, в её глазах не промелькнуло ни капли сочувствия, лишь нездоровый интерес. Тогда это не показалось странным в виду того, что Стелла не могла четко соображать. Лишь сейчас, возвращаясь назад и прокручивая в голове реакции Люси, она поняла: подруга просто пользовалась ей. Чтобы попасть в тусовку и чтобы всегда был рядом кто-то, с кем можно погулять.
На вопрос мамы, почему Люся не приходит, Стелла ответила коротко:
— Мы больше не друзья.
Продолжения не последовало. Своим угрюмым видом она дала понять, что говорить об этом не хочет. И мама не настаивала.
— Расскажешь позже, — согласно кивнула она.
В последнее время мама старалась быть осторожной в разговоре со Стеллой. Не напоминая о прошлом и делая вид, что ничего не произошло. Да только от умалчивания о проблеме, та не исчезает. Шрамы не рассасываются. Они просто становятся незаметными окружающим, но постоянно напоминают о себе тянущей, тупой болью.
Когда была жива бабушка, всё решалось гораздо проще. Ей была подвластна магическая сила воды, и, уводя Стеллу в ванную, она умывала ей лицо, приговаривая: «Всё проходит, пройдёт и это». Проблемы действительно смывались, как грязь, переставая волновать. Конечно, тогда они были не такими тяжелыми: получила двойку, поссорилась с Люсей, ударил мальчик. Но если бы бабушка и сейчас была рядом, Стелла бы не чувствовала себя так одиноко.
После ванной она всегда усаживала девочку на колени и рассказывала сказку про снежного принца. Тот появлялся из ниоткуда и спасал от разбойников молодую принцессу, растворяясь с ней в метели. И потом каждый год принцесса посыпала город снежинками, чтобы сделать людей счастливыми. Почему-то сказка действовала исцеляюще. Больше не хотелось плакать, проблемы забывались, и Стелла мечтала, что когда-то тоже встретит такого принца. Так же бабушка учила, что единственное, чем следует дорожить в этой жизни — это честь. Платье можно постирать, деньги заработать, с людьми помириться, но запятнанную честь ничем не отчистишь.