- Что это?
- В спецназе это называется "блаженная смерть". Быстро, надежно, безболезненно. Снять колпачок, уколоть, выдавить. Берег для себя, но... Все, что могу.
4
И снова звонок в дверь. И снова вечный вопрос: "Кто там?" - но теперь уже, точно, Ирина не позвонит, не войдет в эту дверь никогда. Теперь никогда. Так что остается либо пьяный сосед, либо... Да, точно, это он почтальон с заказным письмом. Все, как она обещала.
- Надо расписаться.
- Да, конечно, я понимаю... Где расписаться? Держите. Это вам.
- Спасибо.
- На здоровье!
Никогда. Хлопнула дверь. Загудел лифт. Никогда.
Кириллов вернулся с письмом в комнату, где в том же кресле, с тем же бокалом коньяка сидела женщина. Только не Ирина и даже не тень Ирины - Лара. Муж Ирины Сенокосов неловко устроился на краю дивана. Все, в том числе и Кириллов, были в черном.
- Извините, я сейчас... - Он распечатал письмо, быстро просмотрел, аккуратно свернул и спрятал в карман. - Так я и думал.
- Что-нибудь срочное? - спросил Сенокосов. - Мы можем в другой раз.
- Нет-нет, - ответил Кириллов. - Это так, прошлое. Дела давно минувших лет. Я слушаю вас, Валерий Павлович.
- Так я продолжаю... После смерти Ирины Сергеевны... - Сенокосов достал платок, вытер глаза, высморкался. - После смерти Ирины Сергеевны не удалось избежать огласки. Оказывается, по условиям контракта не только ее жизнь, но и смерть находится в собственности издателей. Им принадлежат права на мемуары, на ее письма - к счастью, не все, интересует только переписка с более-менее знаменитыми людьми - и на все ее посмертное творчество.
- Посмертное? - удивился Кириллов. - А такое бывает?
- Об этом вам пусть лучше Лара поведает. Она в курсе.
- Ну вы же знаете их систему, Игорь Васильевич, - тут же вступила в разговор Лара. - У них вообще нет авторов, у них есть "брэнды", есть "проекты" и все такое. Ирина Калинина - это псевдоним, под которым писала Ирочка. И права на псевдоним принадлежат издателям. Если бы Ирочка захотела уйти из издательства, ей пришлось бы придумывать другой псевдоним, а под ее литературным именем писала бы другая дама. И даже не обязательно дама. Оказывается одна из самых раскрученных дамских писательниц - ну, помните, наверное, "Сапоги от Версаче", "Блондинка в стиле рококо" и так далее, - так вот, это не дама, а один из издателей, мужчина. Хобби у него такое.
- Это меня не удивляет.
- А меня вот очень даже удивляет! - возразила Лара. - Вы мужчина, вам не понять. А там у него такие детали туалета, такие интимные подробности, которые только женщина может описать. Прямо удивительная точность! Так вот, если бы Ирина ушла от них, им осталось бы все: ее псевдоним, ее прежние книги, права на переиздания и переводы, на экранизацию тоже... Но поскольку она умерла, а смерть не является нарушением договора, значит, все права по закону принадлежат родственникам: Валерию Павловичу и детям. Но! В договоре сказано, что издательство может издать еще пять посмертных романов Ирины Калининой - и все права на них принадлежат издательству.
- Откуда же возьмутся эти романы?
- Как откуда? Калинина их и напишет.
- Ирина?!
- Лара имеет в виду не мою покойную супругу, - поспешил уточнить Сенокосов, - а писательницу Ирину Калинину. Ясно, что под ее именем будет писать кто-то другой.
Кириллов внимательно посмотрел на Сенокосова, потом на Лару.
- Почему-то мне кажется, что этот "другой" присутствует здесь, в комнате. И вовсе не в виде призрака.
- Вообще-то это была моя инициатива, - сказал Сенокосов. - Если уж непременно должен кто-то писать...
- А вы уверены, что непременно должен?
- Да, знаете, я уточнял. Консультировался у лучших юристов. Увы! Договор составлен безупречно. К тому же...
- Что - к тому же?
Сенокосов вздохнул. Он слабо разбирается в литературном творчестве. Но ему объяснили, что Ирина писала не по вдохновению, не в свободном полете фантазии, как воображают дилетанты, а по заранее разработанному плану. И что в издательстве имеются проспекты по меньшей мере восьми или девяти (он не помнит точную цифру) ее будущих книг. Названия, герои, краткое описание событий... Человеку, способному к сочинительству, будет довольно легко имитировать незамысловатый, простенький стиль Ирины. К тому же у них редакторы, если что - подправят... Сенокосов снова вздохнул.
- И вы согласились? - посмотрел Кириллов на Лару.
- Я ведь уже сказал, кажется, - с некоторым раздражением ответил за нее Сенокосов. - Это было сделано по моей просьбе!
- Вас я понял, Валерий Павлович. Я у Лары спрашиваю: вы - согласились?
- Да.
- Понятно. И что потом? Когда кончатся заготовки? Ну, напишете вы для них восьмую книгу, девятую - и все?
- А, вы про это... - выдохнула Лара с заметным облегчением. - Вообще-то в редакции сказали, что если мои книги пойдут не хуже... Если у меня получится, то, возможно, я и дальше буду продолжать на них работать.
- То есть уже сами? Без Ириных заготовок?
- Да.
- Но под ее именем?
- Под псевдонимом.
- Какая разница! И потом: как же читатели? Как они читателям объяснят, откуда берутся романы покойной писательницы? Что она их - с того света присылает? Электронной почтой?
- Нет, конечно. Издатели говорят, что к тому времени читатели забудут про смерть Ирины, но будут покупать ее романы...
Тут возникла долгая тягостная пауза.
- Вас это не удивляет, Валерий Павлович? - спросил Кириллов. - Меня нисколько. Именно этого я от них и ожидал. Этого я и ожидал... Нет, ну каковы сволочи...
Кириллов расхаживал по комнате, разговаривая сам с собой. На ходу он достал из кармана письмо, посмотрел на Сенокосова, на Лару, словно прикидывая, что с ними делать, потом спрятал письмо в карман.
- И вы так и будете дальше жить писательницей Ириной Калининой, сказал он в конце концов Ларе. - Будете писать под ее именем, выступать перед читателями, автографы раздавать. И все забудут. Конечно, все быстро забудут. Подумаешь, писательница! Не Жорж Санд. Не Александр Грин. Не Антон Чехов. Писательница дамских романов. Которая умерла и тем не менее продолжает работать, работать, работать. Платят, наверное, неплохо за такого рода работу, а? Хотя какая разница! Чужие деньги считать неприлично. Вот если мне предложат... Как вы, считаете, Лара, я справлюсь?