- Мама! Ты отстала от жизни. Нет давно никаких дойчмарок. Теперь у них евро...
- А кактус тоже в Германию заберут? - не обращая внимания на сына, злобно спросила Марина Яковлевна.
- Кактус тоже. - Лара подошла к Карлу, забрала у него из рук кактус, поставила на пианино. - Это особенный кактус. Карл считает, что он предохраняет его от вредных излучений. Врачи обещали дать мне справку, что Карл не может без кактуса, а то на таможне могут не пропустить.
- Везет же кактусам... Кстати, насчет везения... Я на самом деле видел или мне показалось? Вроде бы солидная такая пачечка евро...
- Тебе не показалось. Эти деньги выделены на содержание Карла. Нам будут платить восемьсот евро в месяц до тех пор, пока он будет жить у нас.
- Восемьсот евро?
- Да.
- Это много или мало? - уточнила Марина Яковлевна.
Фурманов не слушал ее.
- Восемьсот евро... - повторил он, и в глазах его заплясали огоньки.
- Это почти две мои месячные зарплаты, - пояснила свекрови Лара.
- А мои - четыре! С лишним, - скромно уточнил Фурманов.
- Интересно, за что платят такие большие деньги? - язвительно спросила Марина Яковлевна. - Ему придется создать особые условия? Выделить отдельную комнату? Или, может быть, всю квартиру? И заказывать еду из ресторана? Черную икру, рябчиков, ананасы...
- Ничего подобного. Обычные человеческие условия. Жить он может в этой комнате. Поставим ширму. И питаться будет вместе с нами. Он отвык в доме инвалидов от домашней пищи. Из одежды ничего приобретать не надо, вот его чемодан. Лекарств дорогих тоже не требуется. Обычный уход.
- Обычный уход нынче недешево стоит, милочка! Не прежние времена. Не так-то просто найти желающих возиться с ночными горшками... Кстати, о горшках. Он хоть какое-то соображение о гигиене имеет? Или ходит под себя?
- Ну что вы, мама! Он же не идиот! Он практически самостоятельно справляется со всеми надобностями. Его достаточно довезти на кресле до дверей туалета, а там он уж сам. У него только ноги парализованы, а верхняя часть туловища и руки очень хорошо развиты. И в ванной тоже сам управляется. Наполнили ванну, подвезли, оставили - потом увезли.
- А сам до сортира он доехать не может?
- Не может. Я говорю: не запоминает дорогу. Не видит, где дверь, где коридор... Только то, что прямо перед ним.
- Я так поняла, что, пока вы оба будете на работе, возить его по коридорам придется мне. Мало мне одного инвалида детства, вы мне еще одного на шею навесили.
Лара достала из кошелька разноцветные купюры.
- Но ведь не задаром, мама. Это очень приличные деньги. Вы за год столько не получаете, сколько тут...
- Вот-вот! Еще этим меня попрекни! Мало я воевала, мало кровь проливала! А теперь ваше демократическое правительство платит мне грошовую пенсию. И мой сын, который, между прочим, работает на государство, получает в два раза меньше, чем ты, журналистка так называемая, которая обслуживает какого-то олигарха, укравшего наши народные деньги! - Марина Яковлевна забрала у Лары деньги, пересчитала, спрятала в карман кофты. Фурманов сделал движение, словно хотел отнять деньги. Мать остановила его жестом. Восемьсот евро. Скажите, пожалуйста! Могли бы и побольше предложить, чай, не нищие! Живут там, не бедствуют. Пенсионеры по всему миру раскатывают. Не то что мы, ветераны Великой Отечественной... Насчет денег я сама решу, как их применить наилучшим образом. Посчитаю, во что нам обойдется это сокровище, кивнула она на Карла, - кто какой конкретный вклад вносит в общее дело, и распределю по справедливости, не сомневайтесь. Мне только одно непонятно: каким образом общаться с этим... с этим чудищем? Как узнать, чего оно хочет? Знаки оно какие подает? Ведь оно у тебя не говорит?
- Он не говорит. Но зато он может издавать отдельные звуки. Когда ему что-нибудь надо, он говорит: "Ы!"
- Ы! - тут же повторил Карл.
- И что это значит?
- Сейчас посмотрю. - Лара полезла в сумочку. - Тут у меня на бумажке все записано. Вот! - Она достала бумажку, прочитала: - "Одно короткое "Ы" означает "Хочу пить".
- Ы!
Ляля, взявшись обеими руками за уши, начала подпрыгивать на одной ноге, выкрикивая:
- Ы! Ы! Ы!
- Прикольно! - ухмыльнулся Фурманов.
- "Несколько коротких "Ы" подряд, - прочитала дальше Лара, - означает "Хочу в туалет".
- Ы-ы-ы! - повторил Карл.
Ляля тут же встала на четвереньки, передразнила его:
- Ы-ы-ы!
- Прелестно! - воскликнула Марина Яковлевна. - Еще немного - и эти двое начнут петь хором.
- Лялька, прекрати! - приказала Лара.
Но Ляля, как ни в чем не бывало, скакала по комнате и кричала: "Ы-ы-ы!..
Ы-ы-ы!.. Ы-ы-ы!"
Фурманов покачал головой.
- Дурдом!
- "Длинное протяжное "Ыыыыыыы", - прочла Лара, - означает "Хочу спать".
- Ыыыыыыы...
Ляля раскинула руки, изображая крылья, забегала по комнате, рыча, как самолет: "Ыыыыыыы... Ыыыыыыыыы..."
- Ы! - коротко произнес Карл.
Никто не обратил на него внимания, кроме Марины Яковлевны: не сводя с Карла недоверчивых глаз, она отошла к серванту, достала бутылку минеральной воды, налила в стакан, поднесла Карлу. Карл выпил воду и застыл с пустым стаканом в руках..
- Значит, - подвел итог Фурманов, - получается, что одно "Ы" - водички попить, потом "Ы-ы-ы" - в сортир и "Ыыыыы" - спать хочу. А когда жрать хочет - тогда что говорит?
- Тогда ничего, - сказала Лара. - Мне специально врач объясняла, что есть он никогда не просит, ему надо подносик с едой на колени поставить, тогда будет есть. А если не поставишь, так и будет сидеть голодный, пока не умрет.
- Ну, этого мы не допустим. Невыгодно нам, чтобы ты помер, приятель. Так что будем кормить, да, мать?
- Здесь не концлагерь, чтобы голодом морить, - строго выговорила Марина Яковлевна.
- Точно! - Фурманов повернулся к Ларе, щелкнул себя по кадыку. - А как он насчет этого?
- Он не пьет.
- Жалко. А то б составил компанию...
- Тебе только бы пить!
- А что? Такой повод - и не выпить? Ничего себе: к ней брат родной приехал, которого сто лет не видела, а она отметить не хочет! Да если бы ко мне брат приехал или даже сестра...
- Да делай ты что хочешь, ради бога!
- Ты как, мать, примешь по маленькой?
- Ну если только по маленькой... - нехотя ответила Марина Яковлевна. По случаю знакомства.
- А я про что!
- Ы-ы-ы!
Марина Яковлевна взялась за кресло, чтобы везти Карла в туалет, но Фурманов отстранил ее.
- Погоди, мать! Что ты говорила про вклад в общее дело? Я тоже хочу внести вклад. И вообще - это наше с ним интимное мужское дело! Эх, прокачу...
- Ы-ы-ы!
Фурманов повез кресло с Карлом в коридор, Марина Яковлевна пошагала следом, словно не доверяя сыну, потом "улетела", продолжая на одной ноте бесконечное "Ыыыыыыыы", Ляля. Лара осталась одна. Она подошла к пианино, рассеянно коснулась клавиш, потом придвинула стул и начала играть ту же мелодию Шопена, что играла в квартире Кириллова.
6
Так началась жизнь брата Карла в доме его сестры Лары. Вечером под недоверчивыми взглядами Фурманова и его мамаши Карл довольно уверенно попросился в туалет, потом поел с подносика, почистил в ванной зубы, не вставая с кресла, затем переполз с кресла на диван, где Лара, которой буквально на ходу пришлось привыкать к брату, стянула с него носки и джинсы (тут она оценила штаны на три размера больше), в то время как он сам снимал футболку и рубашку. Труднее было утром: Лара уходила на работу к восьми, Фурманов - двумя часами позже, Карлу же рано вставать было явно незачем, поэтому совершать утренний туалет и одеваться пришлось с помощью и под надзором Марины Яковлевны. Однако процедура одевания прошла гладко, и если Карл и не вызвал в Марине Яковлевне теплых чувств, то и повода для огорчения она не нашла.