— Я понимаю вас, — тихо сказал Мохов. — Вы очень похожи на моего отца. Он тоже воевал и, говорят, мастерски и рассуждает точь-в-точь как вы.
— Передайте привет, как увидите, — улыбнулся Рогожников.
— Спасибо, обязательно передам.
Через час Мохов сменил Варюхина. За этот час он успел съесть огромный кусок пирога с капустой, выпить два стакана чаю, рассказать Рогожникову несколько интересных историй из своей милицейской практики. Немного позднее приехал Хорев, Пикалов прибыл к вечеру. Лямина нигде не было. Около девяти вечера Мохов взял у Варюхина постановления на обыск и арест Лямина и сказал, чтобы тот шел домой — не дело следователю сидеть в засаде. Варюхин повозражал для приличия, но, явно довольный, уехал. А к одиннадцати появился Лямин.
Дверь он открыть не успел, только вставил ключ и повернул его на один оборот. Мохов, а вслед за ним Пикалов и Хорев быстро вышли из квартиры Рогожникова.
— Не шевелись, Лямин, милиция! — негромко сказал Мохов.
Но Лямину показалось, что голос, раздавшийся за спиной, грохотом прокатился по всем этажам. Он даже не обернулся, так и остался стоять лицом к двери, совершенно не к месту отметив, что дверь старенькая, обшарпанная, запачканная какими-то желтыми пятнами, что нужно ее обить дерматином или поменять вовсе. Потом перед глазами его промелькнула красная книжечка. Это Мохов левой рукой ухватил его за пиджак на локтевом сгибе, а правой показал задержанному удостоверение.
Оглядев комнату, Мохов повернулся к ее хозяину. Лямин сидел на краешке стула, положив стиснутые замком руки меж колен, и отрешенно разглядывал моховские ботинки. Мохов машинально тоже взглянул на ботинки, но, не найдя в них никаких изъянов, усмехнувшись, спросил:
— Догадываешься, Гриша, по какому делу мы сюда пришли?
Не поднимая глаз, Лямин отрицательно покачал головой.
— Пришел в сознание твой дружок. — Мохов уселся на угол стола, потому что больше стульев в комнате не было. — Аристов, надеюсь, ты знаешь, что мы его задержали. Город маленький, всем все известно. Много интересного он нам рассказал и очень часто вспоминал тебя. Догадываешься, в какой связи?
Лямин скривил губы и, откинув голову чуть вбок, медленно пожал плечами. Рыжий, вихрастый, с длинным тяжелым лицом, с круглыми водянистыми глазами, он был похож сейчас на встревоженного пеликана.
Мохов извлек из кармана постановление на обыск, развернул его, поднес к глазам Лямина.
— Ознакомься.
Тот, зыркнув, отвернулся и сказал коротко:
— Произвол.
— Это не произвол, — усмехнулся Мохов. — Это обыск. — Он полуобернулся к сотрудникам. — Позовите понятых и приступайте, ребята.
— Думай, Гриша, думай, — Мохов наклонился, стараясь заглянуть Лямину в глаза. — Думай, пока не поздно.
Вошли Рогожниковы, Мохов улыбнулся им и вдруг подумал: «А ведь Рогожников так и не спросил, за что мы собираемся задерживать Лямина. Действительно, школа!»
— Не надумал? — Он опять повернулся к Лямину. — Ладно, Аристов рассказывал о том, что вы вместе ловили соболей капканами, силками, иногда винтарем баловались.
— Наговор, — отозвался Лямин.
С моховских ботинок он перевел взгляд на окно. Глаза были мутные, пустые.
— Вижу, Гриша, что ты зла себе желаешь. — Мохов закурил. Запахло табаком. Робкий, жидкий дымок потек по комнате, стало уютней. — Вчера звонили ребята из областного розыска, сообщили, что вышли на хату, где Куксов отдыхает, сегодня-завтра возьмут. Он ведь, себя спасая, тебя с потрохами отдаст. Верно? Это первое. Второе. А если мы чего у тебя здесь найдем, принадлежности кой-какие?
— Это ничего не доказывает, что хочу дома, то и держу. — В первый раз за все это время Лямин поднял руку и протер и без того сухие губы.
Мохов заметил, что пальцы у него мелко подрагивают.
— Да, да, конечно, — поспешно согласился Мохов. — Ничего не доказывает. Но как косвенная улика для суда сойдет. Говорю тебе как юрист.
Лямин опять поднес руку к губам. Видимо, это характерный для него жест. Многие люди, когда волнуются, всегда время от времени повторяют свойственный только им жест.
— Хорошо, — после небольшой паузы выдохнул он. — Было, виноват, сознаюсь, готов дать показания.