Но полковник не спешил выручать попавших в переделку путешественников. Тогда Виктор, не раз попадавший в подобные ситуации в бытность фатумистом, решил действовать хитростью. Подмигнув Юшечкину, он подошёл к американскому патриоту, закрутил ему руку за спину и громко крикнул:
— Граждане, спокойно! Я — из контрразведки, — Виктор опасался, что в этом пропосе нет такого института как контрразведка. — Только что мы с коллегой поймали американского шпиона.
Ассистент был не дурак, он мигом сообразил, что от него требуется. Он подскочил к юноше-американцу с другого боку и схватил его за руку. Толпа одобряюще заревела, Виктор понял, что попал в цель. Какая-то женщина с трёхцветным флажком в руках подбежала к американцу и попыталась ткнуть его древком. Но Холодов быстро отвёл её руку и закричал:
— Отойдите, гражданка! Самосуда мы не допустим. Мы будем судить его по нашим православным законам. Пропустите, граждане, не мешайте работать органам.
Американец затрепыхался, пытаясь вывернуться, но Виктор шепнул ему на ухо:
— Тихо, дурень! Тебя же спасаю!
И путешественники с захваченным «шпионом» начали выбираться из толпы. Холодов уже собрался было облегчённо перевести дух, но тут истошно завопила девица-репортёр:
— Это не контрразведчики, а американцы! Я у них только что интервью брала! Хватайте, они сами шпионы!
— Не верьте ей! — ещё громче заорал Виктор. — Эти продажные писаки всегда хотят опорочить нас, силовиков! Брехуны и либералы!
Опытному фатумисту удалось переорать репортёршу. Когда успокоенная Виктором толпа рассосалась, в ушах послышался голос Бурлакова:
— Витя! Приготовьтесь к перемещению в другой пропос. Малыгин только что туда отравился.
3
Серые облезлые здания с заклеенными газетами окнами, выщербленный тротуар, угрюмых прохожих в грязных робах, марширующих по улице нестройными колоннами, громко звучащий из невидимых репродукторов бравурный марш, вздымающиеся высоко в бурое небо прокопчённые трубы многочисленных заводов — вот что заметил Виктор сразу после погружения. Первая мысль была, что они наконец-то попали в нацистский мирок. Но, заметив лозунги «Слава Партии родной», «Мир, труд, май» и «Отстоим завоевания Октября», отказался от этой мысли. Холодов привычно оглядел напарника и уже не удивился, увидев, что Юшечкин одет как попугай — так одевались аборигены в либеральном мире. Он понял, что сам одет как модель с показа высокой моды. Интересно, для чего Бурлакову специально подбирать для путешественников провоцирующий наряд? Ведь ему нужно, чтобы Холодов и ассистент изловили националиста Малыгина. А если не нужно?
— Где мы, интересно? — подал голос Юшечкин, осмотревшись.
— Сам не видишь, что ли? — раздражённо ответил Виктор. — В коммунистическом пропосе. И, по-моему, нам опять придётся делать ноги из-за наших нарядов.
На наряды ассистент никак не отреагировал. Он ещё раз внимательно осмотрел окружающую местность и, подумав, ответил:
— Нет, это не коммунизм.
— Здрасьте! А что же это?
— Мы в антифинитуме.
Напарники, чтобы не бросаться в глаза, спрятались в подворотне между двумя облупленными домами.
— Это антифинитум, — повторил ассистент. — Финитум — это конечная цель, то, чего хочет любая система. А антифинитум — это то, чего система не хочет, боится. Верующие бы назвали финитум — раем, а антифинитум — адом. Как видишь, у каждой социальной группы есть свой рай, а всё остальное для неё ад.
— Это антикоммунизм, что ли? — уточнил Виктор.
— Конечно! Думаешь, коммунисты мечтают о кривых домах и марширующих оборванцах?
— Чёрт их знает!.. — почесал в затылке Холодов. — Может, и мечтают.
Юшечкин выглянул из подворотни и тут же, передёрнувшись, опять спрятался:
— Уж лучше в либеральном мире торчать, чем тут или в патриотическом пропосе.
— Чем же лучше? — ухмыльнулся Виктор. — Слова умные слушать?
— По крайней мере, либералы мирные.
— Улыбка — не признак миролюбия, — не согласился Холодов. — Они тебя убивать будут и улыбаться при этом.
— Эти нас скорее убьют, — Ассистент кивнул в сторону улицы.
— Кто? Доходяги в робах?
— Да ты выгляни!
Виктор высунулся из укрытия. На улице появилось несколько молодых людей в форме, похожей на комсомольские юнгштурмовки послереволюционного времени. Они выдернули из строя нескольких оборванцев и повели их куда-то за угол. Через минуту оттуда раздались выстрелы.