С Вербинским Феликс не общался очень давно. Знал, что он в прошлой реальности занимался созданием крылатых ракет в подмосковной фирме «Зоркий» – то есть на предприятии, которое в качестве ширпотреба выпускало известные во всем СССР фотоаппараты и кинокамеры. Время от времени Феликс встречал в Тбилиси маму Эрика – тетю Галю, от которой и узнавал о житье-бытие своего школьного друга.
Что касается Богосяна, то с ним Феликс в последние годы продолжал общаться по телефону (обычно звонил Андрей из Москвы с частотой приблизительно раз в год). С 2001 года Феликс приноровился общаться с Андреем значительно чаще с помощью интернета, а с появлением сайта «Одноклассники.ру» – вообще несколько раз в месяц.
Хотя большинство друзей называли Андрея – «Сян», словно в нем было нечто японо-китайское, Феликс упорно именовал приятеля – «Бог», ибо Андрей был уникальной, энциклопедически разносторонней личностью. Именно его студенческое стихотворение «Не сотвори себе кумира» долгое время Феликс перечитывал…
Драгуновский решил не создавать дополнительных проблем для «Бога» и решил даже не пытаться искать его в этой реальности… Конечно, «Бог» обладал уникальной способностью адаптироваться в любой среде, но это отнюдь не означало, что он мог оказаться коллаборационистом, и любые попытки Феликса найти «Бога» могли здорово навредить университетскому приятелю Драгуновского – человеку, с которым Феликс практически не расставался с момента вступительных экзаменов 1972 года и до самого отъезда Андрея в Москву в 1995 году.
Проживал теперь Феликс в обычном общежитии, где успел познакомиться с приватной жизнью рядовых граждан советской державы 21-го века. Общежитие чем-то напоминало коммунальную квартиру первой половины 20-го века в прошлой реальности Феликса – со всеми отсюда вытекающими житейскими и коммунальными проблемами. Конечно, Феликс предпочел бы жить в отдельной квартире, однако с учетом его весьма неопределенного статуса никто не торопился ставить его в очередь на получение жилья.
Поселили Драгуновского в небольшую комнатенку – вместе с каким-то вечно пьяным стариком. Был у Феликса и старика цветной телевизор «Горизонт», по которому они вместе смотрели по вечерам информационную программу «Время», а также спортивные передачи и фильмы.
Старик имел дурную привычку – постоянно рыскать по карманам одежды Феликса. В одно прекрасное утро Феликс не выдержал и спросил его:
– И чего это ты, дедуля, ищешь у меня в карманах?
– А тебе какое дело? Ищу, и всё! – ответил сосед по комнате.
– И всё-таки?
– Ох, ну и зануда же ты! Деньги ищу на опохмел, вот! – гордо заявил сосед.
– Но ты ведь знаешь, что я все деньги храню в банке… Извини, в сберкассе!
– Так поэтому я и ищу ту банку, в которой у тебя лежит заначка! Не могу поверить, что ты пьешь за «бесплатно»! Должен же ты расплачиваться за выпивку!
– А я не пью!
– Вообще не пьешь?
– Вообще!
– Даже по праздникам?
– Даже по праздникам!
– Врешь! Я бы скорее поверил, что ты ничего не ешь… В СССР нельзя не пить, иначе сойдешь с ума! – ответил загадочно собеседник.
– Это почему?
– А потому! Не стану я тебе ничего объяснять, если ты до сих пор ни хрена не понял…
– Ты не боишься такое говорить?
– А чего бояться? Я же – не еврей и не интеллигент какой-нибудь, чтобы бояться. Никуда меня не выселят, потому что я здесь – свой, идейно близкий. А вот ты – как инопланетянин, не врубаешься ни во что, и всё!
– Я всё понимаю…
– А если понимаешь, то почему не пьешь? Или ты хочешь что-то изменить? Запомни – этот порядок вещей изменить невозможно… У меня старший брат погиб в Новочеркасске 50 лет назад.
– Когда?
– В 1962 году. Он не хотел, чтобы масло и мясо подорожали, как этого потребовал Хрущев, и вышел на улицу бастовать. Так его из пулемета… Было моему брату 25 лет.
– Почему ты мне это рассказываешь? Ведь эта информация – секретная.
– В этой богом забытой стране засекречено почти всё. А не класть мне на их секретность!
– Сошлют, в исправительно-трудовой лагерь посадят!
– Не сошлют! Меня не тронут, потому что я – свой, и вообще – нечто вроде памятника. Скажу тебе правду: я – один из ликвидаторов аварии на ядерном полигоне в Казахстане в 1985 году. Мне тогда врачи обещали, что я очень быстро умру. И поэтому власти мне дали временное жилье в Москве, хотя тем, кто умирал сразу, давали звание Героя… Но я, как видишь, всё еще жив, хотя со времени той аварии прошло уже 27 лет. Видимо, прав был Галич, когда пел, что «Столичная» очень хороша от стронция.