Как только Петр и Феликс оказались в командной рубке, Петр быстро полез в свою объемистую сумку, достал из нее пистолет и, направив его на командира корабля, громко крикнул: «Руки вверх!». Командир и глазом не повел, словно на него каждый день наставляли пистолет Макарова и грозили пристрелить. Тогда Петр переключил внимание на первого пилота:
– А ну, Толя, поворачивай оглобли! Мы возвращаемся на Землю!
Костров тоже никак не отреагировал на угрозы Петра, твердо держа в руках штурвал. Не проявили никакой реакции ни второй пилот Сергей Огнев, ни штурман Михаил Савин. И лишь после этого командир корабля удивленно обернулся и обратился к Петру со словами: «Что, бунт на космическом корабле? Такого у нас еще не бывало…»
– Это не бунт, это – революция, – отпарировал Петр.
– Вы хотите вернуться? А что вы собираетесь делать на Земле? Вас же всех там перестреляют, как куропаток! А заодно убьют и нас, членов экипажа, а потом инсценируют катастрофу при посадке…
– Шеф, ты думаешь, что мы возвратимся на ту же Землю, с которой взлетели? – возразил ему Феликс.
Его поддержал штурман Савин:
– А про два гиперсветовых перехода, которые совершил наш корабль, ты что, Владимир Владимирович, совсем позабыл?
– Ничего на Земле не изменится, разве что наши, наконец, построят за это время коммунизм на всей Земле, – слабо возразил командир, для которого нынешний космический полет был седьмым.
– И тогда станет еще хуже, чем было? – саркастически заметил Петр.
– Вы что, закаканные революционеры, не читали новую Программу партии, принятую на 31-ом съезде КПСС? – спросил командир.
– Читали, как и все предыдущие программы, принятые за эти сто лет! А ты, Владимир Владимирович, веришь во всю эту галиматью?
– Это не галиматья, а генеральная линия нашей ленинско-сталинско-романовской партии, делегатом трех съездов которой мне посчастливилось стать! Конечно же, верю!
– Вот счастливый человек! Верь тогда себе на здоровье! Кто верит в Бога, а кто – в коммунизм…
– Бога нет! – обидевшись, отметил Владимир Владимирович.
– А Сталин жил, Сталин жив, Сталин будет жить! – это разве не то же самое? Приравняли рябого к Господу… – сказал Феликс.
– Да как ты смеешь на святое грязную руку поднимать и свою вонючую жидовскую пасть разевать? – возмутился командир.
– Я – участник межзвездного космического полета, поэтому, командир, за оскорбления по национальному признаку ты ответишь…
– Извини, с языка сорвалось. А ты ответишь за угрозы в адрес экипажа при исполнении служебных обязанностей…
– Отвечу, отвечу перед человечеством! – заявил Феликс.
– Ишь, как высоко мы метим! Да человечество плевать хотело на твои идеи!
– А мы здесь все – разве не посланцы от всего человечества?! – это уже сказал Петр.
– Нет, мы летим в качестве граждан самой прогрессивной страны на всей Земле! – это сказал Савин.
– И какой это прогресс, когда на борту есть карцер, а в экипаж включен специальный товарищ?! – возмутился Петр тираде штурмана.
– Тише! Зачем об этом кричать так громко! – поморщился Путилин.
– И какой ты после всего этого командир! Сам живешь в страхе за свою шкуру и звездочки… Всего боишься – и даже специального товарища… – укорил Петр командира корабля.
– Дались вам всем эти звездочки! – заорал командир, – когда я шесть раз летал в космос, я не кричал – за Сталина…
– Зато направлял приветственные телеграммы руководителям партии и правительства… – отметил Феликс.
– Так полагалось регламентом полетов, – продолжил обороняться Путилин.
– А кто составлял этот идиотский регламент? – эстафету обвинений подхватил Петр.
– По-твоему, американцы в 70-ом году не рапортовали с Луны своему президенту Никсону об успехе Америки? – парировал командир экспедиции.
– Владимир Владимирович, мы же не обвиняем лично тебя! – примирительно заявил Феликс. Но Петра, вошедшего в азарт, уже невозможно было остановить: «Вообще разве так можно – превратить руководителей страны – Сталина, Брежнева, Романова – в идолов, а потом молиться на них!»