Рам Янка
Безбашенная
Детка в свободном плавании. Дракон в самовольном изгнании. А дальше, как в танце: шаг вперед, два назад. Магниты вращаются, то притягиваясь, то отталкиваясь… Случится ли новая версия сборки?
Пролог — Моё новое чувство
Моё новое чувство.
Оно возникло, когда он сдался. Не мне. Просто сдался.
Внутрь меня словно поместили воздушный шарик и накачали. Он давит на мои легки, не позволяя им полноценно раскрываться. Всё время чувствую удушье. И оно так навязчиво, что я не могу сосредоточиться на чем-то другом.
Что это?
Иду от остановки до работы по заснеженному тротуару. Снег хрустит под ногами.
Новое чувство…
Пытаюсь с ним экспериментировать, направляя свои мысли в разные сферы. Ослабевает, когда я полностью открываюсь ему и позволяю течь.
Интуитивно нахожу в плеере нужный трек для резонанса. Пикник — Египтянин.
Я свободна, да! В том числе и от почвы под ногами!! Пьянящее головокружительное падение вниз. Ты тоже летишь, Зверь мой?… Встречного ветра тебе!
И я наконец-то вдыхаю полной грудью, от ударной дозы кислорода моя голова кружится и губы растягиваются в пьяной улыбке!
Это наполняет каждую мою клеточку. Сердце трепетает… Это очень сильно! Пытаюсь зафиксировать это состояние, чтобы знать, как возвращаться к нему, при желании. Мне нужен якорь. И я ищу, ищу …
И вдруг внезапно он возникает.
Аронова больше нет, я свободна. Абсолютно!
Он есть, конечно! С ним все относительно в порядке. Он работает, он курит, молчит…
Но его больше нет.
Это так болезненно сладко, это чувство потери. Сладко, да. А почему? А потому что я могу сломать его решение в любую секунду. Взмахнуть крыльями и падение снова превратиться в полет. Но там, подо мной еще такая глубина!! И пока мне хочется врезаться со всей дури в те камни, что лежат на невидимом дне ущелья. Мне любопытно, что я почувствую в тот момент. И я не делаю логичного — не "распахиваю свои крылья".
— Доброе утро.
Охранник кивает мне в ответ.
И в первый раз я сама выбираю лифт, а не лестницу. Всего-то второй этаж… Но мне хочется добавить немного накала в моё новое чувство, пусть оно подчиняется мне.
Я помню его эмоциональный срыв в этом лифте. И пока я пять секунд еду до второго этажа, мою голову кружит от воспоминания вкуса его эмоций.
Выхожу у ресепшена. Там, на диване, мой заспанный Чеширский кот.
— Женька… — улыбается он.
Молча сажусь к нему на колени, втыкая один наушник в ухо. Внимательно смотрю в глаза. Чеширская улыбка постепенно исчезает. Остаются только его глаза и мои глаза. Приближаю свои, пока его не растекаются…
Чувствую, как музыка течет и сквозь него теперь тоже.
— Будто я египтянин… — шепчу ему я синхронно с текстом. — И со мною и солнце и зной… и царапает небо когтями… легкий Сфинкс, что стоит за спиной! Будто я…
Его глаза медленно моргают.
Прижимаюсь губами к его скуле. Песня заканчивается.
— Отомри, — забираю наушники.
— Ууух… — ошарашенно выдыхает он. — Чего это было?
— Сеанс утреннего полета.
— Спасибо…
— Чеширский, — шепчу ему на ушко. — Достань мне косячок…
— Аха! Обалдела? — начинает хихикать он. — Аронов меня закопает.
— Он занят закапыванием себя, — улыбаюсь я Ожникову. — Достанешь?
— Нет. Маленькая ты еще.
— Жадина! — со смехом тискаю его щеки с ямочками. — Я ж всё равно достану.
Чувствую на себе тяжелый взгляд. Облокотившись спиной на косяк Аронов безэмоционально и рассеянно смотрит на нас.
— Женя, зайди ко мне, пожалуйста.
Смотрю на часы.
— У меня люди придут через пять минут.
— Я тебя долго не задержу.
Встаю с колен Чеширского.
Захожу за Ароновым, прикрывая плотнее дверь.
Он открывает окно достает сигареты…
— Я сегодня уезжаю, Жень.
— Счастливого пути, Олег.
— Это не всё. Я хочу, чтобы ты знала… Я уезжаю не один. С… другой женщиной, — ему очень тяжело даются эти слова.
С другой женщиной?… Навешиваешь камней, чтобы долететь до дна побыстрее? Думаешь — БАХ!! — и всё?
Увы, мой Зверь, увы. Полет будет головокружительно долгим. Мы выбрали с тобой бездну, разве ты не помнишь?
— Не хотел бы, чтобы ты восприняла это как измену. Поэтому ставлю в известность.
— Измену? В любви можно изменить только самому себе…
Его взгляд застывает в пространстве между нами.
Обнимаю его еще раз. Не двигаясь позволяет мне это. Ощущения от него такие, словно он стянут в самой жестокой бандажной вязке. А мне хочется напомнить ему, что он тоже свободен. Внутри меня нет боли, которая могла бы сковать его так. Он хотел бы ее, я понимаю. Чтобы я сейчас порыдала, покричала на него, обвинила во всех грехах… Хочет! Пережить вместе этот экшен, да. Вместе.