— Куда? — смотрит он на нас в зеркало заднего вида.
— Нас ко мне. Ты домой, — обняв меня, покрепче распоряжается Крис. — Выпьешь валерьяночки и спать.
Леха злится.
— Крис… — предупреждающе. — Ты — ко мне, малышку — к Косте или Ожникову. Хотите, езжайте ко мне обе. Но никаких больше приколов сегодня! Я устал и хочу уснуть спокойно.
— Лёша… — тоже предупреждающе. — Давай не будем. Нам надо домой.
Тихо ругаясь, он с раздражением разворачивает тачку и набирает скорость в направлении дома Крис. Подъезжая, делает резкий разворот, шлифуя асфальт колесами, мы влетаем друг в друга с Крис на заднем сиденье.
— Если я, б*ять, позвоню и вас не будет дома… Клянусь вам, девочки! Я вызову наряд, и вы обе проведете время в не очень приятной компании и помещении! И твой папа, Крис, лично даст мне орден за спасение ваших задниц.
Вылетев из машины, он открывает нам дверь, демонстративно помогая каждой выйти.
— Не волнуйся милый… — улыбается ему Крис. — Мы больше никуда не собираемся. У нас еще одна непослушная попка не наказана! — неожиданно щипает она меня, и я, подпрыгнув на месте, я шоке распахиваю глаза, глядя на Лёху.
— К тому же, моей девочке требуется психологическая реанимация, после твоих невъе*енно заботливых речей.
Лёха моментально сдувается, притягивая меня в объятия и целуя в висок.
— Ладно, проехали… — закатываю я глаза.
Демченко, такой Демченко!
— Береги попку! — шепчет он мне на ушко. — Никаких на неё приключений без моего разрешения. Аронов потом с меня спросит.
— Когда — потом? — хихикаю я.
— Когда вернется к тебе.
— Думаешь, вернется?
— Я бы вернулся! — подмигивает мне Лёха, и бросив хмурый взгляд на Крис, садится в машину, снова резко разворачиваясь и выезжает на дорогу.
Усадив меня на диван, Крис протягивает мне бокал с коктейлем.
Мне хочется расслабиться, и я беру.
— Ты только по поводу Лёхи не напрягайся, — попросит меня Крис. — Он на самом деле к тебе очень тепло относится.
— Да поняла я уже всё про него, не парься… — отмахиваюсь я. — А как вы с ним познакомились?
Крис ложится спиной мне на грудь, мы укрываемся пледом, устраиваясь на высокий подушках поудобнее. Удерживая в одной руке бокал, второй я перебираю ее волнистые красивые пряди.
— У меня папа «настоящий полковник». Лёха под него по службе попал. Ну и отец периодически напрягал его привезти-увезти дочь. Ну и… Мы тогда с Ожниковым тусили, тот по корпоративчикам работал. И Алексей подтянулся к нам.
— А с Ожниковым?
— Жили в одном доме. Компания была общая. Потом в армию его забрали… Там авария какая-то с радиацией связанная… Комиссовали. Ну и…
— С радиацией? — напрягаюсь я.
— Мхм… У него рак… Только сильно не распространяйся — его напрягает. Не любит когда жалеть начинают.
Я чувствовала, что с Чеширским что-то не так — он всегда слегка на надрыве по отношению ко всему: к друзьям — душа на распашку, бухать, так в дрызг, драться, так в мясо, в работу, так с головой. Деньги всё время на ветер и с таким кайфом… И еще никаких постоянных отношений. Принципиально. И вообще он жил с какой-то безудержной жадностью, пытаясь объять все, что только можно. Всегда смех и драйф! Теперь мне понятно его бешеное желание ЖИТЬ. Понятно и еще более приятно!
Не буду говорить ему, что знаю. Лучше придумаю для него какой-нибудь экшен, чтобы его прокачало! — решаю я про себя.
— А Костя?
— Костя позже… Уже Аронов был, и мы «Эдельвейс» замутили. Костя по работе к нам присоединился, а потом уже втянулся в тусовку.
— Как его такого нетрадиционного мужики приняли?
— Да как это чудо еще принять-то можно?! С Ожниковым правда разок разбили друг другу морды! — смеется Крис. — Но ничего, сейчас, как видишь, не разлей вода.
И я угораю, пытаясь представить себе их притирания.
— Почему про Олега не спрашиваешь? — легонько дергает меня за ушко Крис.
— Потом спрошу, когда можно будет… — съезжаю я.
— Скучаешь?
— Мхм…
— Вернется — примешь?
— Не надо бы.
— Жень! — застывает Крис в моих руках. — Он любит тебя…
Внутри все рвется тянущими болезненными ощущениями, словно я на секунду позволила ему приблизиться ко мне. И словно этот вопрос задала мне не Крис, а он сам.
А я знаю, да! Любит…
Отдышавшись, я добавляю:
— Вернется — я подумаю.
Глава 3 — Передумать
Маньячка: тук-тук…
Семьсот двенадцатый: Ну надо же! Восемь дней тишины, б*ть!!
Маньячка: Заскучал?