Потоки огня, изливавшиеся из орудийных гнезд, сжигали десятки гротескных тел чужаков. Несколько «Химер» и полугусеничных бронетранспортеров полка, уцелевших при крушении бота, были окружены окопами и стенами из песка и стали. Их огневая мощь оказывала огромную поддержку в отчаянной битве кадийских пехотинцев. Тяжелые болтеры на башнях «Химер» выстукивали гулкую дробь. Разрывные снаряды превращали врагов в кровавые куски мяса. Турельные мультилазеры шипели и трещали, наполняя воздух яркими лучами. Некоторые из «Химер» были оснащены автопушками с длинными стволами. Они использовали мощные тридцатимиллиметровые патроны. Автопушки при стрельбе издавали резкие пыхтящие звуки. Пули изливались смертоносными очередями. Там, где они находили свои цели, мускулистые коричневые тела растворялись в мареве красных лохмотьев.
Не только «Химеры» и орудийные гнезда создавали огневой заслон. На смятом корпусе посадочного бота уцелело несколько лазпушек. Их мощные лучи пронзали орков сверху. При аварийной посадке кабина пилота сложилась в гармошку. Из флотской команды осталось только несколько матросов — в основном технарей. Им поручили управлять уцелевшими орудийными башнями. Стромм видел на их лицах страх и панику. Когда он направил этих парней к лазпушкам, они едва не плакали от радости. Их пугала встреча с орками в рукопашном бою. Полковнику не нравилась такая трусость, но он не мог осуждать безвольных слабаков. Они не выросли на Кадии. Они уже в силу своего рождения были немощными и робкими людьми. Лично для него это объясняло все. Несмотря на легкое презрение к флотскому «мазуту», он теперь радовался тому, как сноровисто они обращаются с орудийными башнями. Они направляли пузырившийся огонь вниз на головы орков, убивая дюжины за раз, выжигая их тела до сморщенной шелухи.
Из-за плотности совокупного огня кадийцев каждый метр пустыни в зоне боевого столкновения был покрыт десятками павших орков. Тем не менее враги сокращали дистанцию. Стромм уже понял, что сил полка недостаточно для длительной обороны. Как и в любом сражении с орками, все в конечном счете сводилось к численности, а в этом он значительно уступал противнику.
Каждый день, оставаясь у разбитого корабля, Стромм и его люди в отчаянии тщетно пытались связаться с остальной группой армий. Хоть с кем-нибудь вообще! Вокс-передатчики не работали. Вокруг них собиралось все больше и больше орков. Отряды чужаков тянулись к месту крушения, привлеченные хвостом черного дыма, который бот оставил при падении. Он виднелся за сотни километров в каждом направлении.
Стромм сожалел, что окопался здесь. «Я мог бы двинуть полк в пустыню, — думал он. — Подальше от места падения. Я мог бы увести людей отсюда». Однако он понимал, что подобный вариант был невозможным. Такие размышления об упущенных возможностях всегда показывали, что можно было предпринять нечто лучшее. Однако Стромм считал, что при той скудной информации, которая у них имелась, он сделал правильный выбор. Направив полк в пустыню, он оставил бы пехотинцев без защиты. После крушения бота у них уцелела лишь часть машин. Они не могли взять на борт каждого солдата. Кроме того, у них были раненые. И главное, полковник не знал, куда им идти и каковы координаты «Экзолона». Где, черт возьми, находилась их группа армий?
Его хеллган щелкнул, послав очередной заряд в гущу орочьей орды. Стромм не задумываясь нажал на кнопку извлечения, и пустой силовой пакет упал на землю. Он вырвал из кармана на поясе новую батарею, вставил ее в паз и возобновил стрельбу. Первый же выстрел оставил дымящуюся черную дыру в голове омерзительного орка. То, что полковник теперь мог видеть наносимый им ущерб, не сулило ничего хорошего.
— Сэр! — настойчиво прокричал Кассель. — Нам нужно отступить за внутренний периметр защиты. Мы начинаем терять ключевые позиции на внешних рубежах.
Стромм кивнул и, не прекращая стрельбы, начал медленно отступать назад в направлении разрушенного бота.
— Передай мой приказ, — велел он адъютанту. — Я хочу, чтобы наши парни одновременно отступили на более безопасные позиции.
Он аккуратно выбирал свои цели, стреляя в темных и крупных орков. По многолетнему опыту Стромм знал, что они были самыми яростными и безжалостными воинами. Их закаленная на солнце кожа казалась твердой, как кость. На обнаженных торсах виднелись боевые шрамы и следы грубых хирургических операций. И именно эти кровожадные ветераны-убийцы вели в бой своих сородичей. «О Трон! — подумал полковник. — Они просто чудовища! Как только вселенная терпит таких ужасных существ?»
Неудивительно, что человечество пыталось уничтожить орков. Зеленокожие являлись порождением кошмаров. Они сражались до тех пор, пока противников вообще не оставалось. Иногда создавалось впечатление, что они вели войны для забавы, наслаждаясь немотивированными убийствами. Или, возможно, сама резня была для них достаточным мотивом? Стромм видел, как орки шли в атаку, желая искромсать его людей. Он видел, как они безумно смеялись, словно страдания и смерть представляли для них азартную игру. Нет, обоюдная терпимость не могла решить межпланетный конфликт. С того момента, как две расы встретились, Галактика поставила их друг против друга.
В клубах кружившейся пыли уже проступали первые ряды приближавшихся орков. Стромм различал малейшие черты их свирепых лиц: проблеск дикого бешенства в каждом взгляде красных глаз, звериный оскал, безумную жажду крови. Их маленькие плоские носы были проколоты кольцами и полосками металла, утыканы костями каких-то мелких животных. Большие, широко раскрытые пасти, которые могли бы сомкнуться на голове кадийского гвардейца, сочились густыми нитями слюны. Короткие зубы напоминали острые ножи. Из нижней челюсти торчали вверх два длинных изогнутых клыка.
Стромм многое повидал в своей жизни. Но только орки порождали у него такое чувство отвращения. Казалось, их расу изготовили на заказ для того, чтобы пробуждать в людях древний примитивный страх, заставляя их сердца трепетать от ужаса. Словно нечто звериное, присущее человеческому виду, усилили в тысячи раз и наделили мощным телом. Вот с кем Империум вел кровавую и непрерывную войну. Интересно, откуда взялись эти отвратительные твари?
Пехотинцы приступили к выполнению приказа Стромма. Он видел, как солдаты покидали песчаные доты и организованно отступали назад. Несколько бойцов не успели выбраться. Полковник выругался от досады, когда орки рассекли их плотными очередями стабберов. Это было кровавое зрелище. Крупнокалиберные пистолеты противника издавали такие же громкие звуки, как болтеры. Они посылали град пуль и превращали людей в полужидкое месиво. Орки почти не целились. Они стреляли наугад, не жалея патронов. Но плотность их огня брала смертельную пошлину. Пока гвардейцы отступали к укреплениям второго рубежа, десятки солдат получили ранения, не совместимые с жизнью. В их спинах зияли огромные дыры. Выходные рваные отверстия на торсах были еще больших размеров. Те, кому пули попали в затылок, умерли мгновенно. Даже прочные кадийские шлемы «Марк-VIII» не могли защитить их от орочьих пуль. Черепа взрывались, словно перезрелые дыни, и обезглавленные тела падали на залитый кровью песок.
«Мы будем стоять до последнего человека, — скрипя зубами, подумал Стромм. Он отстреливался до тех пор, пока не кончился еще один силовой заряд. — Мы умрем здесь, но будем биться до последнего бойца. Черт бы побрал де Виерса! Надеюсь, он получит свою проклятую славу».
— Артиллерия! — прокричал через вокс-связь один из взводных командиров. — Орочья артиллерия подходит с севера. Они стреляют! Ложись!
Стромм услышал рвущий нервы свист. Звук усилился до невыносимого воя. «Все ближе и ближе. Черт! Неужели они целятся в орудийные башни?»
Он бросился на землю. Кассель последовал его примеру. Огромное облако песка и пыли поднялось в воздух между кадийцами и орками. За оглушительным грохотом последовала ударная волна. Через мгновение до Стромма дошло, что он еще дышит. Никаких серьезных ранений. Это был пристрелочный выстрел, но следующий мог радикально сократить ряды гвардейцев.