– Давай ещё раз, – подбадриваю её.
Снова кидает дротик и снова мимо цели. Лиза хмурится. Глаза вспыхивают упрямством. Прицеливается, кидает – и попадает в шар! А потом точным ударом лопает ещё один. И последний тоже.
Вот теперь я знаю, что Лиза боец. Сдаваться она не привыкла.
– Я что-то выиграла? – смотрит на девицу, отвечающую за этот аттракцион.
Та со скучающим видом указывает на микроскопические брелки в виде смайликов. Лиза, как ребёнок, радуется этой ерунде. Выбирает смайлик-поцелуйчик.
Ммм... Это что-то значит или как?
– Так, теперь я, – забираю дротики, встаю за линию. – Хочу вон того пса, – указываю на самую большую мягкую игрушку из всех. – Как её получить?
– Никак, – отвечает скучающая девица. – Это просто для антуража.
– Так не пойдёт. Мне нужен этот пёс. Сколько шаров я должен лопнуть?
– Все, – брякает она.
– Окей.
Шаров всего двадцать. Разбиваю первые три точными попаданиями. Держа в руке четвёртый дротик, замечаю, что игла на нём немного согнута, а он сам тяжелее других. Понятно... Кидаю его немного под углом. И он попадает в шар не иглой, а корпусом. Но шар всё равно лопается. Пятый дротик вновь летит нормально.
Девица собирает их и отдаёт мне. Явно нервничает.
А Лиза сложила ладошки в умоляющем жесте, влюблёнными глазами глядя на этого пса.
Считай, что он твой, моя девочка. Что ты дашь мне взамен?
Скоро это узнаем.
Ещё пять шаров взрываются от моих точных попаданий. Девица кому-то звонит. Вероятно, пытается выяснить, можно ли отдавать игрушку.
Бл*ть! Я всё равно его заберу!
В моей комнате висит дартс. Я попадаю в яблочко почти с закрытыми глазами.
Чётко выбиваю оставшиеся десять шаров. Лиза прыгает на месте, хлопая в ладоши. Сам тянусь за псом, срываю его с верхней полки. Пес довольно страшный и грязный. Вероятно, его первоначальный цвет был белым, но сейчас он серый от пыли, а изо рта вываливается грязно-розовый язык.
– Он просто прелесть... – умилённо смотрит на него Лиза.
– Он твой, – отдаю ей это недоразумение.
И вот мне уже хочется скупить какой-нибудь магазин с мягкими игрушками. Ну нельзя же так искренне радоваться грязному плюшевому псу из парка развлечений!..
Лиза обнимает это чудище и прижимает к груди. Пряча лицо за его мордой, с придыханием шепчет:
– Спасибо...
И я вдруг чувствую острую нужду в том, чтобы она обнимала меня. Как это будет, когда её носик прижмётся к моей шее? Когда нежные губы коснутся моей кожи...
– Пошли, перекусим.
Приобняв девушку за плечи, веду к открытой террасе кафешки. Отодвигаю для неё стул. Лиза садится, а пса пристраивает на соседний. Не желая долго ждать официанта, а потом и заказ, сразу иду к бару и заказываю молочный коктейль для Лизы и колу для себя. И какие-то хот-доги, потому что больше тут ничего нет. Возвращаюсь за столик.
– Я решила дать ему имя, – заявляет Лиза.
– Кому?
– Ему, – кивает на серое чудовище.
– Оу... И какое?
– Назову его Дан, – Лиза расплывается в улыбке.
Закашливаюсь от неожиданности. Неужели я выгляжу так же паршиво?
– Мы совсем не похожи, – возражаю я.
– Ещё как похожи! – хихикает она. – Глаза вообще идентичны. У него такие же синие, как у тебя.
И она смотрит в мои глаза с такой нежностью, что я готов дать этому псу даже свою фамилию.
Чёрт с ним. Пусть будет Дан. Обнимая его, она будет думать обо мне.
Но лучше бы она обнимала меня!
– Послушай... Я должна у тебя кое-что спросить.
Тон Лизы резко перестает быть игривым. Кажется, она немного застеснялась.
– Я весь во внимании.
– Ты сказал, что воспитывался в детском доме. Я, кстати, тоже. И мне стало интересно, в каком именно. Вдруг мы знали друг друга раньше, как считаешь? Ведь могли же быть знакомы до того, как тебя усыновили... Ведь тебя усыновили, я правильно понимаю?
Зависаю, вперив охеревший взгляд в её прекрасное лицо.
Она сирота?
Бл*ть! А у тебя, Дан, походу, мозгов не хватило... Это же очевидно, как дважды два. Она ведь живёт одна в какой-то убогой квартире. И ничего не говорила про родителей.
Но и ты не говорил о своих! И она вполне могла снимать эту квартиру. Потому что, например, неместная. И приехала сюда поступать.
Лиза напряжённо ждёт, пока я треплюсь сам с собой, а потом нервно усмехается и говорит извиняющимся тоном:
– Или эта тема для тебя запретная?
– Нет... Не запретная, – мямлю, пытаясь подобрать слова.
Эта блонди вновь и вновь укладывает меня на лопатки, вашу мать!
Я не говорю с тёлочками о детском доме. Они знают меня как Аверьянова Даниила – сына богатеньких пенсионеров, сколотивших своё состояние на удачных инвестициях и стартапах, в которые никто не верил в эпоху нулевых. А ещё у Аверьяновых имеется своя юрфирма, работающая, как отлаженный механизм. После универа я могу возглавить её. Но и об этом я с тёлками не успеваю поговорить. Мы слишком быстро оказываемся в горизонтальном положении.
А с Лизой всё иначе. И как-то всё чертовски сложно.
Нам приносят напитки и хот-доги, что становится некоторой передышкой для меня. Лиза пробует коктейль, втягивая его через трубочку.
– Очень вкусно. Спасибо.
– А хот-дог – дерьмо, – морщусь я, откусив немного. – Не ешь это, позже мы заедем куда-нибудь ещё.
– Я всё же рискну, – с вызовом отвечает Лиза и начинает есть.
И, похоже, её вполне устраивает вкус хот-дога. Поигрывая бровями, она тщательно жуёт и запивает коктейлем.
Смачиваю горло, хлебнув колы. Наконец, беру себя в руки.
– Я жил в детском доме номер восемьдесят три. Меня усыновили в семь лет. Я почти никого не помню из детского дома.
– В восемьдесят третьем? – шокированно распахивает глаза Лиза. – Я тоже оттуда.
Да пи*дец!
Мне не нравится этот поворот событий. Но я пока не понимаю, почему.
– Моей воспитательницей была Тамара Павловна. Не помнишь такую?
Может быть, и помню... Но я заставил себя всё забыть, когда попал в приёмную семью. Зачем мне эти грёбаные воспоминания?
Пожимаю плечами.
– Мне нечего тебе сказать, Лиза. Я не помню, как звали моего воспитателя.
– Эх... жаль. Но это так странно... Вот я хорошо помню себя в семь лет.
– А меня помнишь?
Лиза задумчиво вглядывается в моё лицо.
– Нет, не помню.
– Вот видишь. Значит, мы не пересекались раньше.
– Ну да.
Опустив взгляд, пьёт свой коктейль. Потом доедает хот-дог.
Что-то мы ушли куда-то совсем не туда. Лиза стала серьёзной и немного отстранённой. А я загнался, узнав, что она детдомовская.
– Я всё. Было вкусно. Спасибо.
Она отряхивает руки от крошек и салфеткой вытирает губы.
– Тогда пойдём, – решительно поднимаюсь.
Мы направляемся к колесу обозрения, но я больше не держу Лизу за руку, потому что она прижимает свою огромную мягкую игрушку обеими руками к груди. Использует его как щит от меня. Но и без этого щита между нами вдруг выросла стена. И, похоже, по моей вине.
– Высоты я тоже не боюсь, – с улыбкой сообщает Лиза, когда садимся в кабинку.
– Теперь я вижу, что ты ничего не боишься, – отвечаю, не глядя на неё.
Кабинка медленно поднимается. Лиза устраивает игрушку на соседнем кресле и внезапно касается моей руки.
– Ты прости, если я задела какую-то больную тему, Дан.
Перевожу взгляд на руки. Переплетаю наши пальцы и подношу тыльную сторону её кисти к своим губам.
– Я в порядке, – глядя в глаза девушки, прижимаюсь губами к нежной коже. – Как я могу быть не в порядке? Мне же просто повезло... А тебе нет. Вот, о чём я думаю.
И вновь целую её руку, смакуя эти ощущения.
Да что это со мной, бл*ть? Неужели готов поменять свои планы?
Ни за что!
Лиза разрумянилась. Её немного испуганный взгляд сосредоточен на моих губах, которые двигаются дальше по её кисти.