Я молчу.
– Лиза, собирайся, пожалуйста, – настойчиво продолжает Аверьянов. – Я знаю, что ты хотела уехать. Так вот я тебя не отпускаю. Можешь считать, что из-за ребёнка. Но это не так. Точнее, не только из-за него...
Осекается, делает глубокий вдох и длинный выдох.
– Мы со всем разберёмся, Лиз. Постепенно. Не на таких скоростях. Я последнее время плохо соображаю, когда несусь на этой бешеной скорости. Дай переварить немного, ладно?
– Не переваривай, – прислоняюсь к стене плечом. – Уезжай, Дан. У тебя там невеста. Не парься, правда. Не разыгрывай из себя рыцаря. Я не строила иллюзий на твой счёт.
Чайник закипает и вырубается. Дан тоже закипает. Вскочив, хватает меня за руку и тащит в комнату. Распахивает шкаф.
– Собирайся, я сказал! – вышвыривает с полок вещи. – Я не рыцарь – это факт! – орёт он на меня. – Только вот нет никакой невесты, поняла? Ты есть, а невесты нет! И я сказал тебе правду тогда – дело было в родителях! Я всё осознал! Пытаюсь всё исправить! Чё ты бесишь меня, Лиз?!
Его трясёт. На жилистых руках набухают вены. Лицо растерянное и злое одновременно.
Опускаю взгляд на свои вещи на полу. Губы мои всё-таки позорно дрожат вместе с подбородком.
– Ох ты ж, чёрт! – проводит по волосам Дан, на секунду зажмуриваясь. – Лиз, прости, – опускается на корточки, собирает вещи. – Дай какую-нибудь сумку...
Поднимает на меня глаза. Мы сталкиваемся взглядами. Дан чеканит, вновь сатанея:
– Сумку дай! Выбора у тебя нет. Мы уходим отсюда вместе. Либо добровольно со мной едешь, либо я вынесу тебя на руках.
Сглатываю. Тону в синих глазах Аверьянова. В них сейчас лёд и пламя. Дан легко остужает своим тоном и тут же воспламеняет своей доминирующей сутью.
Достаю сумку. Он складывает туда мои вещи. Медлит, когда открывает шкаф с нижним бельём. Его руки подрагивают, когда перекладывает трусики и лифчики в боковой отдел спортивной сумки.
Я собираю обувь. Кеды, босоножки, туфли. Упаковываю документы. Дан выкидывает все продукты из холодильника, они протухли за время моего отсутствия. Холодильник и чайник выключает из розеток.
Пока я собираю косметику, Даниил выкидывает мусор. Возвращается с квитанциями в руках, оплачивает их онлайн.
Подхожу к нему, забираю счета. Пытаюсь быстро сложить все суммы в уме. Я всё ему отдам. Не знаю, как, но отдам. Дан вырывает их из моих рук, рвёт на мелкие кусочки.
– Хватит включать гордячку, Лиз, – строго говорит мне. – Теперь я за тебя отвечаю.
Забирает сумку, пакет с обувью, выходит за дверь.
– А что, если... – подаюсь за ним.
Он оборачивается.
– Что, если я не хочу, чтобы за меня кто-то отвечал? Что, если я хочу быть самостоятельной и жить сама по себе?
– Никто не хочет одиночества, Лиз. А самостоятельность у тебя никто не отнимает. Ты можешь самостоятельно решить, какого цвета будут обои в спальне малыша. Или что мы будем есть на ужин. Ради Бога! А вот убегать от меня с нашим ребёнком – это не самостоятельность. Это преступление, Лиз.
Его голос хрипнет под конец этой пламенной речи. Мы смотрим друг другу в глаза. Диалог продолжается, но теперь без слов.
Дан убеждает меня в искренности своих намерений, а я не верю. Он убеждает – я продолжаю сомневаться. Но моя броня уже трещит по швам.
– Выходи, я жду тебя в машине, – говорит в конце концов Аверьянов и уходит вниз по лестнице.
Я понятия не имею, что делать...
У меня есть билет на автобус. На моё имя. Без паспорта купить его невозможно, а поддельные документы легко делают только в детективных фильмах.
Ильдар снял для меня студию в другом городе на имя своего дальнего друга. Хозяйка студии должна встретить меня на автовокзале. Для неё я – девушка этого друга, который якобы должен скоро ко мне присоединиться. Договор аренды на три месяца, потом можно переехать, использовав ту же схему.
Прохожу в комнату, устало опускаюсь на диван, звоню Ильдару.
Я пользуюсь его вторым телефоном и его сим-картой. Ильдар заверил, что Фридман не сможет меня отследить.
– Будешь ругаться? – спрашивает парень, взяв трубку. – Ну прости, Лиз. Я говорил тебе, что ты поступаешь неправильно. Дан должен был знать.
– Что ж... теперь он знает.
– И? Что дальше?
– Хочет, чтобы я поехала с ним.
– А ты?
– А я...
Зависаю расфокусированным взглядом на собаке, которую он выиграл для меня в парке. Беру игрушку и прижимаю к груди, уткнувшись в неё подбородком.
– Я не знаю... Мы же всё решили! Договорились о квартире, купили билет на автобус... Ты столько денег потратил!
– Это совсем не то, о чём ты должна думать, Лиз. Просто ответь на один вопрос, и всё встанет на свои места.
– Какой?
– Ты его любишь?
– Я...
– Не мне, Лиз. Себе ответь. Потом принимай решение. Всё. Звони в любое время.
Он отключается. А я встаю, забираю пса и выхожу из квартиры.
Я хотела сбежать не только от Фридмана. В конце концов, Ильдар пообещал, что разберётся с ним, и я смогу вернуться. Я верю ему.
Сбежать мне хотелось именно от Дана. И от своих мыслей о нём. От своих чувств...
Даниил ждёт меня возле машины. Его губ касается лёгкая улыбка, когда видит синеглазого пёселя.
– Совсем забыл про своего тёзку.
Обнимаю игрушку крепче. Дан открывает дверь, я сажусь. Мы уезжаем.
– Я посмотрел, какие клиники есть в городе, – протягивает мне телефон с открытым браузером.
Отталкиваю его руку.
– Есть дежурный врач в обычной женской консультации. Хорошая женщина. Я её знаю.
– Тогда говори адрес.
– Нам обязательно ехать прямо сейчас?
– Да. Не будем откладывать. Хочу убедиться, что у нас... – скользит взглядом к моему животу, спрятанному сейчас за игрушкой, – что у нас всё нормально. И у ребёнка тоже.
Ладно, это правильно. По-взрослому.
Адреса я не помню, поэтому объясняю на пальцах, куда ехать. Доезжаем довольно быстро.
– Пса придётся оставить.
Дан забирает игрушку и перекладывает на заднее сиденье. Взяв свои документы, выхожу из машины.
– Только не уверена, что попаду на приём без записи, – говорю я, когда мы вместе с Даном идём от машины ко входу.
Он придерживает для меня дверь.
– Значит, запишемся.
Но запись не требуется. У Нины Фёдоровны сегодня приёмные часы. Очередь небольшая. После регистратуры поднимаемся к её кабинету. Внутри у меня почти истерика, хотя внешне я стараюсь этого не показывать.
– Я одна пойду, – торможу Дана у двери.
– Одна ты теперь разве что в салон красоты сходишь, – отрезает он и, обняв за плечи, заводит в кабинет. – Добрый день, – широко улыбнувшись, здоровается с Ниной Фёдоровной и её медсестрой.
Не знаю, нервничает ли Даниил, но выглядит он очень уверенно.
Я сажусь на стульчик, Дан – на кушетку. Вроде бы участвую в разговоре, отвечаю на какие-то вопросы, но уже через секунду не помню, о чём шла речь.
Меня взвешивают. Меряют давление, назначают анализы.
«Мужу» тоже.
Нина Фёдоровна – женщина деликатная и не вдаётся в подробности, муж он или нет.
– Что ж, Елизавета, в среду к нам на приём. Анализы можно сдать завтра до восьми у нас. Ну или в любой лаборатории.
Киваю. Язык прилип к нёбу.
– Спасибо, – говорит Дан, забирая документы и направления.
Так же, приобняв за плечи, выводит из кабинета. Растерянно оборачиваюсь.
– Кажется, я не сказала «до свидания».
– Ты сказала, – гладит меня по спине.
Уже в машине меня начинает потряхивать. Видимо, запоздалая реакция на стресс.
– Шш... Тише, тише... – обнимает Дан. – Ты чего расклеилась? Всё же хорошо. Ты ведь хорошо себя чувствуешь? – с беспокойством заглядывает в глаза.
– Нормально. Просто... в этой реальности непривычно. Страшно.
– Согласен. Немного страшно, да. Но мне здесь лучше, чем в той...