— Я имела в виду нечто совсем другое, — тихо произнесла она, отводя взгляд. — И напрасно. Чего еще я могла ожидать? Что ж, ты прав, тогда в таверне я пошла бы с тобой за скромную плату и с каждым из тех, кто там находился. Но не теперь. Теперь ни ты, ни твои деньги мне не нужны. — Это был жалкий укор, но ничего другого она придумать не смогла. — Чем скорее наши пути разойдутся, тем лучше.
— Я тоже так думаю, — сказал Джерри и вышел.
На палубе он по привычке остановился у перил и посмотрел на близкий берег. Каждая словесная перепалка с этой девушкой оставляла на языке горький привкус сожаления. Да-да, он сожалел о каждом своем слове, хотя не высказывал ничего, кроме истин — горьких истин, которые помогали ему держаться на расстоянии. Почему он упорно избегал всякого сближения с Рыжей? Не потому ли, что устал от женщин, доступных любому мужчине? Но ведь в том-то и весь смысл! Будь Рыжая недотрогой, жди она своего единственного, ему бы ничего не светило. Он не заслуживал такой женщины.
— Ты не заслуживаешь никого, кроме шлюхи, — сказал Джерри вслух, и это придало вес его грустной убежденности.
Вместо того чтобы отзвучать и раствориться в воздухе, слова эти повисли на нем невидимым, но тяжким грузом.
Рэй думала, что сумерки в этот день не наступят никогда. Если ей и случалось когда-нибудь прожить более неприятный день, она была счастлива, что ничего об этом не помнит. До самого вечера они с Джерри обменялись едва ли десятком слов. Она оделась сразу после того, как с выстиранных вещей перестало течь, предпочитая, чтобы одежда досыхала на ней. Приготовила еду. Благодарность была высказана и принята с одинаково каменными лицами. После завтрака, когда Джерри повел шхуну вниз по течению, Рэй ушла на корму, подальше от мостика, так как не хотела видеть его за штурвалом. Как только судно было пришвартовано в новом месте, он взял удочку и спустился на берег. На этот раз девушка не стала предлагать свою помощь (вообще говоря, это не пришло ей в голову). Вместо этого она открыла маленькую коробочку с иглами и нитками лишь нескольких цветов и принялась за рукоделие: вышила розочки на вороте пижамной рубашки и в углу простыни, а потом, из мстительного чувства, в углу паруса. Она знала, что Джерри от этого будет не в восторге, и с еще большим рвением втыкала иглу в парусину, воображая, что это руки и ноги обидчика. Покончив с этим, Рэй вернулась в каюту, чтобы порыться в гардеробе. Обнаружив на куртке Джерри новую прореху, она не только аккуратно зашила ее, но и распорола грубые стежки, заменив их на изящные и едва заметные. Наконец она пришила покрепче пару пуговиц, висевших на одной нитке. Она понимала, что поступает нелогично, но это почему-то не остановило ее.
Джерри вошел в каюту, когда она, разложив куртку на коленях, восхищалась своей работой. Один Бог знает, что он подумал, и это заново раздосадовало Рэй. Хватало и того, что Джерри застал ее за домашней работой, которая больше пристала верной женушке, чем блуднице. Она отбросила куртку с вызовом, словно перчатку. Затем как ошпаренная выскочила из каюты, не желая ни минуты оставаться в непосредственной близости с тем, кого хотела утопить, задушить, заколоть кинжалом!
Наткнувшись на палубе на улов, Рэй спустилась на берег, разложила костер и запекла рыбу в глине, не зная, что виновник ее дурного настроения наблюдает за ней с изумлением. Аппетит у нее пропал совершенно, поэтому львиная доля приготовленного досталась Джерри. Тот принял пищу как нечто само собой разумеющееся и проглотил одним духом, словно говоря: «Если желаешь умереть с голоду, я могу в этом поспособствовать».
На закате Джерри снова пустил шхуну вниз по течению и на этот раз пришвартовал ее к самодельному причалу в уединенной бухте. Очевидно, это и было то место, где он впервые доставил ее на борт. При мысли о том, что где-то рядом находится таверна «У Вульфа», Рэй занервничала, хотя так и не вспомнила события того злосчастного вечера, когда убила человека. Впрочем, она не помнила ничего.
— Оставайся на борту, — сказал Джерри, перед тем как отправиться в город.
— До каких пор? — едко осведомилась Рэй.
— Пока не вернусь.
— А когда это будет?
— Раньше, чем мне хотелось бы! — отрезал он, натянул шляпу до бровей и был таков, раньше чем Рэй догадалась швырнуть что-нибудь ему в физиономию.
Глава 6
Джерри вернулся в город той же дорогой, которой и покинул его. В быстро сгущавшихся сумерках он крадся переулками и задними дворами, ловко обходил патруль: не то чтобы у него был особенно подозрительный вид, но одинокий прохожий в такое время неизбежно привлекал внимание. Он не получал никакого удовольствия от собственной ловкости — она давно стала частью его жизни. Честно говоря, вся эта таинственность уже успела изрядно поднадоесть.
Поравнявшись с таверной, Джерри запнулся на полушаге. Это была мимолетная заминка, которую мог заметить лишь очень внимательный глаз. Джерри был глубоко поражен увиденным. Окна были темны, на двери висел замок и виднелось крупное объявление, что заведение прикрывается до дальнейших распоряжений. Оно было подписано генералом — командиром местного гарнизона. Кого же прирезала Рыжая в тот роковой вечер? Генеральского любимчика или английского шпиона? Так или иначе, раз таверну прикрыли, это был человек немаленький, хотя он и носил в тот день солдатскую форму.
С этой минуты Джерри удвоил внимание. Он искал объявления, в которых говорилось бы, что пригретая им шлюха разыскивается за убийство. На глаза попалось несколько листков, и как только представилась возможность прочесть один из них без помехи, Джерри остановился. В самом деле, розыск был объявлен, но не представлял опасности. Судя по объявлению, проститутка, за которой охотились власти, была упитанная, полногрудая, с развратными манерами. Это куда больше подходило любой из тех, кто был в тот вечер «У Вульфа», чем Рыжей, — ну, кроме разве что цвета волос. Вот если бы виновницу описали как стройную зеленоглазую красавицу с повадками настоящей леди, тогда бы стоило волноваться. Еще дальше от реальности было описание самого Джерри. Похоже, никто из свидетелей не вязал лыка. Это к лучшему.
Убедившись, что никто не видит, Джерри сорвал объявление и спрятал в карман. Он хотел прочитать его Рыжей по возвращении на шхуну. Наверняка ее позабавит, что он представился завсегдатаям таверны «на редкость рослым мужчиной, настоящим великаном». Это все, что они могли припомнить. Впрочем, упоминание о росте все же заставило Джерри ссутулиться, ведь он не был коротышкой. Он так втянул голову в плечи, что редкий прохожий назвал бы его скорее мужчиной среднего роста.
Оказавшись у дома Маклелланов он минут пять стучал в заднюю дверь, прежде чем понял, что не дождется ответа. Дом был пуст и безмолвен — ни хозяев, ни слуг. Ну просто как нарочно! Со злостью пнув дверь, Джерри повернулся к ней спиной и с минуту стоял в нерешительности. Его благие намерения не принесли плодов — не удалось договориться о том, чтобы вверить девчонку заботам Эшли и Салема. Оставалось явиться непрошеным гостем в надежде на великодушие хозяев. Впрочем, они, конечно же, не откажут.
Джерри отправился назад, заново прорабатывая в голове подробности плана и находя его довольно удачным. Он даже начал насвистывать какую-то мелодию. Пристроив Рыжую, он мог бы наконец со спокойной совестью вернуться в лагерь и объяснить, отчего так сильно задержался. Узнав о его роли в случившемся, генерал сменит гнев на милость. Однако насвистывал Джерри недолго. На месте генерала он ни за что не поверил бы в историю, которую предстояло рассказать.
Рэй находилась в каюте. Она сидела на полу и крутила в руке почти пустую бутылку водки. Прибегнуть к спиртному она решила после того, как Джерри скрылся из виду и Рэй послала ему вдогонку сочные проклятия и грубые выражения, какие только могла вспомнить. Поскольку кричала она в полный голос, у нее разболелось горло. Разлившееся по телу тепло вскоре приглушило как боль, так и здравый смысл.