Выбрать главу

— Ну и? — В голосе Рэй звучал вызов.

— Ну и Джерри повел себя соответственно обстоятельствам.

— То есть?

— То есть не родись ты под счастливой звездой, то уже носила бы платья намного просторнее.

Под счастливой звездой! Рэй снова ненадолго прикрыла глаза. Нет уж, здесь Эшли ошибалась. Она считала бы себя куда счастливее, если бы ожидала ребенка Джерри. Когда девушка снова открыла глаза, в них блестели слезы.

— Кто бы говорил! Ты не постеснялась обзавестись ребенком, чтобы заарканить Салема!..

От крепкой пощечины у нее зазвенело в ушах. Пару секунд Рэй смотрела на невестку во все глаза, потом неудержимо разрыдалась, не столько от обиды, сколько от стыда за то, что оскорбила эту добрую женщину. Эшли отвела ее руки от заплаканного лица и мягко принудила положить голову себе на колени, не мешая выплакивать душевную боль.

— Ничего, дорогая, ничего, — приговаривала она, поглаживая Рэй по голове. — Поплачь. Ты так долго храбрилась, что слез, должно быть, накопилось немало.

Хотя Рэй и старалась не подавать виду, Эшли подозревала, что она страдает с тех самых пор, как рассталась с Джерри. С первых дней она честно пыталась вернуться к чужой для нее жизни: вела светскую беседу с людьми, которых знала теперь только по именам, ловила обрывки прошлого, которое больше не имело значения. Было больно видеть, как она выходит к гостям с фальшивой улыбкой на губах и как час от часу все больше замыкается в себе, угнетаемая страхом спутать имена, по ошибке обратиться к кому-то, как к знакомому, или, наоборот, не узнать друга семьи. Эшли надеялась, что в Маклеллан-Лэндинге все как-то образуется, встанет на свои места, исчезнет невыносимый гнет, под которым жила ее золовка. Казалось, провидение пошло ей навстречу, когда Салем заговорил о переезде. Если Рэй и показалось, что он вышел чересчур спешным, она не подала виду.

Увы, возвращение в родительский дом не стало той благотворной встряской, которой втайне ожидали все Маклелланы. Никто не предвидел, что вопреки любви и поддержке, которые изливали на нее близкие, Рэй будет чувствовать себя чужой и здесь.

Когда слезы иссякли, Эшли отерла щеки золовки подолом своего платья.

— Лично я плачу только на плече у Салема. В его отсутствие мне не приходит в голову, что женщина тоже может иметь при себе носовой платок.

Рэй кисло улыбнулась, но даже это порадовало Эшли. Она продолжала гладить девушку по голове, давая понять, что она может и дальше оставаться в этой позе.

— Это правда, что я забеременела до свадьбы, но…

— Ты не должна передо мной оправдываться, Эшли!

— Я хочу, чтобы ты знала, как все вышло. Я не пыталась заарканить твоего брата. А что, кто-то сказал тебе, что пыталась?

— Нет, что ты! Просто Джерри сказал, что и одного раза может быть достаточно… — Она смутилась и покраснела.

— Ты жалеешь, что не беременна?

— А это плохо? — робко спросила Рэй, и запоздалая слезинка скатилась у нее по щеке. — Это не ради брака. Я бы хотела иметь его ребенка, все равно, мальчика или девочку — белокурого, с синими глазами, густыми ресницами и обаятельной улыбкой.

Эшли оставила при себе замечание, что ребенок может пойти и в мать, так как сильно сомневалась, что это порадует Рэй. Этой глупышке по-прежнему казалось, что она не вышла внешностью.

— Ничего плохого в этом нет, — сказала она вместо этого, — особенно если ты любишь Джерри.

Девушка напряглась всем телом. Но потом расслабилась, взгляд ее прояснился.

— Ему я этого не говорила.

— Значит, он не знает. Хочешь, чтобы так оно и оставалось?

— Да… то есть нет… не знаю! Мы же простились.

— Это не помешает вам снова поздороваться, — с улыбкой заметила Эшли.

— Возможно, но какой в этом смысл? Вряд ли Джерри вспоминает меня. Я не принесла ему ничего, кроме хлопот и неприятностей. Если бы ты его спросила о тех днях, он бы такого обо мне наговорил!

В голосе Рэй прозвучала неколебимая убежденность в сказанном, и Эшли снова оставила возражения при себе, хотя на письменном столе в ее комнате лежало письмо от Салема. Как раз содержание послания и заставило ее нарушить уединение Рэй. Письмо было написано три недели назад. Но сложности с доставкой навеяли Эшли неприятную мысль: что, если она собирается говорить с золовкой о человеке, которого уже нет в живых?

Салем писал, что Джерри в последнее время очень переменился и мало походил на прежнего Джерико. Солдаты прозвали его Святой Смит — не за кротость или религиозное рвение, а намекая на то, что долго ему не жить.

В то самое время, когда Эшли пыталась вызвать Рэй на откровенность, Джерри находился в непосредственной близости от лагеря генерала Корнуоллиса на реке Йорк и проводил рекогносцировку — проще говоря, шпионил. Редкая рощица, где он залег, плохо подходила для этой цели, поэтому в рыхлой почве пришлось выкопать углубление. Пока он работал, его рубашка вымокла насквозь, грязный френч стал волглым, и от него разило так, словно под подкладкой издохла какая-то мелкая живность. В сапогах, казалось, скопилась вся выкопанная земля. Одним словом, Джерри испытывал невыразимый дискомфорт, что ничуть не улучшало и без того неважного настроения. Оглядев свои руки, он шепотом выругался. Больше всего на свете он ненавидел грязь под ногтями. Ох как был прав Том Пейн, когда писал: «Бывают минуты, когда нам требуется все отпущенное природой терпение».

Не без труда подавив желание вычистить ногти, Джерри развернул кусочек бумаги и начал заносить туда расположение английских позиций. Чертеж должен был быть очень точным. Он сосредоточил внимание, и это позволило отвлечься от досадных мелочей, опасности и изнурительной жары.

Траншеи кишели красными формами, наводя на мысль о вишневом дереве, усыпанном спелыми ягодами. При мысли о том, что скоро, очень скоро урожай будет собран, Джерри улыбнулся. Корнуоллис окопался не в самом удачном месте. Хоть позиции и располагались на обоих берегах реки, фланги противника были обращены к морю и укреплены значительно хуже. И неудивительно, ведь Англия была крупнейшей морской державой и считала моря и океаны без малого своей собственностью. Но на сей раз англичане явно просчитались. Вскоре им предстояло быть отрезанными от своих морских сил французским флотом: адмирал де Грасе уже приближался к побережью.

Во всяком случае, таковы были последние сведения. Войска Вашингтона — восемь тысяч солдат и офицеров — сгорали от желания получить наконец поддержку с моря. Французское подкрепление приближалось и по суше. Граф Рошамбо уверял: его соотечественники прибудут точно в срок и задуманная блокада войск Корнуоллиса будет успешно осуществлена. Чтобы не допустить грабежей и погромов, этого бедствия военного времени, он из собственного кармана финансировал повстанцев. Обносившиеся и голодные, люди вполне могли махнуть рукой на дисциплину. Генерал Вашингтон сделал ставку на скорое появление адмирала де Грасе и перешел в наступление.

Набрасывая чертеж с механической аккуратностью, Джерри размышлял над тем, знает ли Рэй, как близко они находятся сейчас друг от друга. Впрочем, вряд ли ей было до этого дело. Наверняка девушку больше занимало то, что ее братья находятся при Вашингтоне, а Шеннон с небольшим гарнизоном остался в Нью-Йорке, чтобы отвести подозрение от главных сил армии. Ради успеха кампании генерал Клинтон должен был оставаться в неведении насчет этого марш-броска.

Джерри думал и о том, что Маклелланам скоро предстоит узнать, как обстоят дела. Еще несколько дней — и население в окрестностях Йорктауна сильно увеличится за счет народного ополчения и моряков. Вашингтон намеревается обосноваться в Уильямсберге, недалеко от Маклеллан-Лэндинга. Очень скоро весть об этом разойдется по всем окрестностям. Судя по тому, как тщательно англичане возводят укрепления, они ожидают серьезного столкновения.