– Горбата?
– Нет!
– У тебя отвислая задница и дряблый живот?
– Нет!!!
– А почему ты прячешь свое тело? Надеешься, что тебя оценят в мешковатом сарафане и с птичьим гнездом на голове? Или рассчитываешь потрясти мужчин своей красотой чуть попозже, скажем, лет через шестьдесят-семьдесят?
– Через семьдесят лет я буду шамкать беззубым ртом, ходить с палочкой и отдыхать через каждые двадцать локтей… – грустно усмехнулась блондиночка. – Если, конечно, не заработаю достаточно много, чтобы регулярно оплачивать услуги магов жизни.
– Тогда, может, стоит обратить на себя внимание прямо сейчас, пока ты еще молода и красива?
– Если я выйду на улицу в топике и штанах, обтягивающих ноги, то меня украдут еще на крыльце! – нервно хихикнула о-Рассет.
Фролова пожала плечами:
– Мужиков надо воспитывать.
– Наших воспитать невозможно!
– Воспитать можно кого угодно. Что далеко ходить – дней двадцать тому назад Тарбак ап-Куеррес ничем не отличался от любого из лейстиварцев. А вчера он смотрел не на меня, а на амулеты!
Пеллия задумчиво склонила голову к плечу и облизала губки:
– Ну, и как это можно сделать?
– Для начала понять, что тебе действительно подходит, потом пошить соответствующий наряд, показаться тому, кто в состоянии оценить красоту, не теряя сознания от лицезрения ранее скрытого, а уже потом…
– На Равенстире таких людей нет!
– Есть. Как минимум, двое: мой муж и я…
Глава 6
Максим Вересаев
…Домой я вернулся далеко за полночь, усталый, но довольный. Кивнул охраннику, неслышной тенью возникшему из темноты, поднялся на крыльцо, открыл дверь и поморщился – вместо ожидаемой тишины меня встречал голос Селин Дион. Впрочем, через пару секунд после того, как под моей ногой скрипнула первая ступенька лестницы, песня прервалась на полуслове, а в коридоре второго этажа вспыхнули светильники. Что меня особенно порадовало, не ярко, а приглушенно, так, чтобы свет не резал глаза.
Порадовавшись расторопности и предусмотрительности прислуги, я легко взбежал на второй этаж и порадовался еще раз: в самом центре верхней площадки стоял тяжеленный табурет. И если бы я поднимался в темноте, то обязательно наткнулся на него.
«Не дуры…» – мысленно буркнул я, отодвинул в сторону предмет интерьера и наткнулся взглядом на не замеченные ранее войлочные тапочки. А еще через мгновение почувствовал резкое движение воздуха, увидел, как открывается дверь в спальню, и услышал голос Фроловой:
– Доброй ночи, любимый! Ты бы не мог разуться? А то девочки постелили ковер, а пылесосов тут нет.
– Какое досадное упущение… – устало буркнул я, сел на табурет, потянулся к голенищу правого сапога и слегка офигел: следом за Ольгой из спальни выскользнули все три наши служанки и, пряча зареванные лица, разбежались по боевым постам.
«Селин Дион, «My heart will go on», красные глаза…» – подумал я и насмешливо поинтересовался:
– Им че, птичку жалко? В смысле, «Титаник»?
– Ага. Приобщала к шедеврам земной киноиндустрии… – улыбнулась моя «любимая супруга». – И заодно осваивала профессию синхрониста.
– А что спать не легла? – с намеком поинтересовался я.
– Ты голодный? – проигнорировав мой вопрос, деловито спросила Фролова, подошла поближе и присела на корточки.
– Есть немного…
– Где будешь ужинать, в гостиной или в спальне?
Спускаться на первый этаж не было ни сил, ни желания. Однако сдаваться своей лени без боя я не хотел, поэтому переложил бремя ответственности на «жену»:
– Где накроют, там и поем.
– Бедненький, как же тебя умотали! – как-то уж очень правдоподобно пожалела меня Ольга. Затем подалась вперед, оперлась левой рукой на мое колено, а правой ласково потрепала по волосам. – Сходил-то хоть не зря?
– Все путем! – улыбнулся я. – Через пару-тройку дней сможешь вспомнить молодость…
Как ни странно, цепляться к двусмысленности Фролова не захотела: пропустила ее мимо ушей, дождалась, пока я переобуюсь, вскочила на ноги и повела меня переодеваться. Несмотря на поздний час, роль любящей жены она отыграла весьма правдоподобно – помогла расстегнуть ремень, стянуть пропотевшую рубашку и штаны, отнесла грязные вещи к порогу, собственноручно завернула меня в помесь простыни и полотенца, после чего отвела в ванную. Не забыла она и о звуковом фоне – практически каждое действие сопровождалось либо восторженным щебетом, либо вздохами сочувствия, либо довольным мурлыканьем. А мое решение побриться перед сном – довольно игривой шуткой.
Зато о том, что любящий муж, соскучившийся по не менее любимой жене, может ее захотеть, Ольга вспомнила только во время ужина. И, сообразив, что проводить тренировку по ножевому бою уже несколько поздновато, слегка напряглась. Наличие амулета Жизни на груди не позволяло ей озвучивать стандартные отмазки типа «дорогой, у меня сегодня раскалывается голова» или «ты знаешь, я себя так плохо чувствую», поэтому, подумав, она решила использовать в качестве алиби мою «нечеловеческую усталость» после рабочего дня. К решению проблемы подошла довольно изобретательно: сначала загрузила меня очень подробным рассказом о поведении наших служанок во время просмотра «Титаника», а потом, «вдруг» заметив, что я периодически зеваю, виновато вздохнула: