Письмо в Американское посольство в Украине – г. Киев 11 сентября 2001 г.
Скорбь о погибших Близнецах – Реквием:
Я люблю Америку, в которую меня не впустили –
вчерашнего учителя с грошовой зарплатой…
"Не достоин!"– вписали в багровую книжицу-фишку.
Нет таких паспортин уже в мире –
их уже отменили, забыли –
только сердце болит.
Только в сердце изъян – от изъятых лет-зим
не прожитых в мире, о котором мечтал.
Их уже не вернуть на попятых…
Разве время искать виноватых?
Вышло время простить…
Я люблю Америку до боли, перешедшей в хронический спазм, –
две сердечные в тромбах мозоли
не дают мне уснуть всякий раз…
Вздох и выдох двух Близнецов, оборвавшихся наземь…
Со смотрин в Поднебесье – не войти в сказку Фей, –
мне о них написали так много те,
кого допустила в свои объятья Америка…
Где сыскать их теперь?
Реформистов и брокеров, финансистов и полотёров,
электриков и лояров, пофигистов и пошляков,
программеров и игроков – мозговой центр популяции аргонавтов:
прибыли за руном и убыли без вины – не хранимые Богом…
Я люблю Америку по-простецки:
так любят друга, жену и дочь –
я – Америку, а меня – американцы,
так и оставшиеся моими согражданами…
Космополитами.
Но случилось… И на сердце – шок! Страшное произошло…
Одинок и печален Манхеттен:
прежде он открывался разно
разнообразным судьбам землян,
а теперь он побит камнями,
переплетен со струнами тел,
лопнувших в одночасье,
о которых рыдают теперь
жёны и дети…
Люди этой страны и стран,
для которых была открыта,
запретившая въезд мой Америка.
Вместе с ней скорблю и рыдаю о погибших безвинно…
Чудаков не понять, ей Богу!
память их прощает великих. –
Можно быть великим и в малом –
на духовном фундаменте мира –
в том, что время уже не разрушит…
Я всегда ненавидел перочинные ножики.
Я их гнал из судьбы, боялся –
отвратительность их пугала
самого меня с раннего Детства.
Мне казалось, что всей вселенской боли –
они – шальная причина:
шантрапа, фашисты и бюргеры
их носили когда-то…
Я люблю Америку без ножей перочинных,
с не проходящей болью… Так любят мечту,
которой суждено сбыться…
Я хотел торговать там хот-догами
и улыбаться тем, кто меня, увы, не дождался,
потому что взлёт Близнецов нарушила ненависть злобно,
и над ними теперь парят лишь усопшие души…
Я бы им раздавал хот-доги,
невеликий в своих талантах,
будь бы они все живы сегодня –
гаранты моей лояльности Американскому флагу…
Я за них присягну тебе, Америка, завтра,
потому что они – во мне – те,
кто погиб 11 сентября 2001 года.
Реквием был написан специально белым стихом для упрощения перевода на все языки мира… Русская ментальность, американская душа киевского космополита, безысходная сирость и духовная нищета в Орияне – это и есть Веле Штылвелд – киевский русскоговорящий еврейский поэт. Таким и запомните меня в этом мире… в проклятом сентябре 2001 года.
И вновь едва ли не вещий сон… Все вновь прибывшие живут в двухэтажных бараках, койко-место для меня - на втором этаже, для Менделя – на первом. Сюда нас доставили по предписанию, выданному на наш счет у края бездонной бездны. Мы с Менделем голодны, но уже сейчас требуется думать о своем насущном духовном пропитании, поскольку иное здесь больше не требуется, но требуется энергия, а в бараке как раз срезают внешнюю проводку. Похоже, что и весь этот барак вскоре пойдет на слом.
– Так что, и отсюда им вскоре съезжать? Ну-ну... Этого и следовало ожидать. Эй, работнички! Приготовьте моему внучонку и его дружбанчику лежанки под черным крепом на дежурных топчанчиках: им перед дорожкой следует отоспаться и отдохнуть! И пусть никто о прошлом не ропщет!.. С иными и не такое случалось... – под гомерические раскаты собственного хохота, старик удаляется, растворяясь в разом почерневших стенах…