– В самом деле, Женевьева, – буркнул барон. – Не стоять же тебе на балу соляным столбом!
Против ожидания Дженифер, несмотря на выволочку, только что сделанную ею американским вооруженным силам, не стала сильно сопротивляться.
– Ну, хорошо, лейтенант, пойдемте… В конце концов, – добавила она тихо, – из двух зол я всегда выбираю то, которое раньше не пробовала.
А над залом кружились чарующие звуки венского вальса, рассказывая морю и тропической ночи о ласковых волнах голубого Дуная.
В десять часов ночи 6 декабря 1941 года капитан третьего ранга Мочицура Хашимото – тридцатидвухлетний командир новейшей японской подводной лодки класса «джунсен» из состава Шестого флота передового экспедиционного базирования – стоял на мостике, напряженно вглядываясь во тьму. Этой безлунной ночью океан был спокоен. Южный бриз приятно освежал кожу. Лодка в надводном положении малым ходом пересекала штилевые воды, как будто и не покидала рейда военно-морской базы на атолле Кваджалейн. До недавнего времени плавание проходило гладко и приятно, больше напоминая туристический круиз, чем боевой поход. Однако утром 2 декабря, когда Хашимото только что поднялся на мостик, взволнованный голос из радиорубки по переговорной трубе доложил:
– Командир, радиограмма!
Он немедленно спустился вниз и увидел шифрованное сообщение, переданное из штаба Объединенного флота: «Ниитака Яма Ноборе 1208». Взяв секретную шифровальную книгу, Хашимото прочитал: «Взбирайтесь на гору Ниитака 1208», что означало: «Начинайте войну против США и Англии 8 декабря». Однако нельзя сказать, чтобы это было для него какой-то неожиданностью. Еще 21 ноября на флоте была объявлена оперативная готовность номер два. Корабли по одному выходили в море, рассредотачиваясь по разным базам. Об истинной цели этих приготовлений знали лишь командиры, экипажам же объявили, что готовится обычный учебный поход в южную часть Тихого океана. Субмаринам была поставлена задача в час икс начать охоту за линейным флотом противника, однако Хашимото получил особое задание. Ему предстояло, не дожидаясь начала общих боевых действий, найти и потопить в океане пассажирское судно, которое должно было доставить на американскую военно-морскую базу на острове Гуам новое офицерское пополнение, элиту морской пехоты США. На борт было приказано поднять лишь трех человек: двух японских офицеров, которые следовали на том же рейсе и должны были в нужное время сообщить координаты судна, покинув его до начала атаки, и еще одного, личность которого была в глубокой тайне.
Весь день 6 декабря прошел в напряженном ожидании. Утром из штаба поступила радиограмма с координатами вражеского судна, которое оказалось в радиусе менее одного дневного перехода. Около двух часов назад Хашимото получил сигнал, окончательно уточняющий местоположение противника, и рванулся в заданную точку, выжимая из мощных восьмитысячных дизелей всю возможную скорость в двадцать узлов. С наступлением темноты он велел не включать сигнальные огни и сбавить ход, идя галсами и стараясь визуально обнаружить жертву, но пока безуспешно. Время тянулось в томительном ожидании, а горизонт был по-прежнему пуст. Хашимото прирос к капитанскому мостику. Несмотря на то что было очень тепло, его прошибал озноб, а по лицу катился холодный пот.
А если он не найдет цель? Нет, этого нельзя себе даже вообразить! Он помнил своего деда, свято хранившего традиции самураев, который говорил: «Если ты проиграл битву и тебе грозит смерть, нужно умереть улыбаясь».
В военно-морском училище Эта-Дзиме, куда он среди немногих счастливчиков поступил, пройдя суровый отбор, Хашимото, постигая нелегкую воинскую науку и высокую цену дисциплины под железными кулаками начальства, твердо усвоил, что слова «невозможно» в японской армии не существует.
Хашимото в отчаянии водил биноклем по темной линии горизонта в надежде обнаружить огни противника, но лишь взошедшие уже крупные звезды попадались в его окуляры. Только он наклонился к переговорной трубе, чтобы запросить гидроакустический пост, как вдруг раздался крик старшины группы сигнальщиков Сакумы с наблюдательного поста над мостиком:
– Вижу огни! Цель слева по борту по пеленгу семьдесят градусов!
Хашимото прильнул к окуляру и взглянул в указанном направлении. Да, так и есть, на расстоянии примерно пяти с половиной миль были различимы огни, очертившие силуэт большого пассажирского корабля. Ему даже показалось, что он различал доносившиеся с борта звуки музыки, хотя, конечно, с такого расстояния услышать что-либо было невозможно.