Я поморщился и попытался выбросить эту неприятную картину из головы.
Так что да... Когда я принял своё решение, я решил спасти не только её, но и свою жизнь, потому что её жизнь напрямую зависела от моей собственной. Логично? Логично.
Впрочем, хватит уже искать себе оправдания. Сейчас был другой вопрос на повестке: что мне теперь делать? Я снова достал баночку с порохом, сдул его и перечитал записку моего предшественника. Либо то, либо это... Нет ли третьего вариант?
Нет.
А значит в самое ближайшее время мой мир начнёт медленно скатываться в Зону Кошмара. И тогда его постигнет судьба Файрана. Судьба «Небеллы». Под безумные фанфары разбежавшись, он спрыгнет со скалы...
И я ничего не смогу сделать. Для этого я был слишком... Стоп.
Вдруг моя мысль заела, как заедает музыкальная кассета в старом плеере на даче.
Я выпрямился, сосредоточился и промотал её назад.
Я ничего не смогу сделать... Потому что я был для этого слишком слаб. Но если бы я был сильнее?
Мой взгляд опустился на дневник. Зачем вообще я всем этим занимаюсь? Поднимаю стабилизацию, сгущаю туманность внутри себя... Я становлюсь сильнее, но зачем? Раньше я никогда не задавался этим вопросом... Или задавался?
Я открыл дневник на первой странице и прочитал первый не замазанный абзац.
Следуй инструкциям... От тебя зависит судьба самого бытия...
Я откинулся на спинку стула и погладил подбородок. Ха...
Интересно.
Я становился сильнее, чтобы спасти мир. Получается, однажды я смогу одолеть одного из НИХ? Свернуть эту проклятую дудочку в трубку и выбросить вон? Звучит безумно. Даже Эльфин, великий архимаг, не смог ничего против неё сделать и был раздавлен как червь. Боги Файрана и те оказались бессильны. Неужели однажды я смогу остановить это... Просто Это? Без понятия.
Я покачал головой.
Хотелось бы, конечно, чтобы мой предшественник написал об этом хотя бы строчку. В его записях одни недомолвки... Хотя, нет. Стоп!
Моё сердце вздрогнуло. Я схватил дневник и ещё раз, внимательно, перечитал...
...В нём ничего не говорилось про мир снаружи поместья на берегу, потому что упоминать его было ещё нельзя. А ещё в нем ничего не говорилось про способ, с помощью которого я могу «спасти бытие»...
Меж тем в записке из пороховой банки было перечислено только два варианта. Но что если на самом деле их было три? И если последний вариант был связан с тем способом, который нельзя называть? Ведь если можно спасти целую вселенную, значит один конкретный мир уж точно выйдет уберечь...
Во мне извивался склизкий червь сомнения. Всё это было очень надумано. Может статься, что я натягиваю сову на глобус, но... Какая, в сущности, разница? Я нервно усмехнулся. Убивать себя и Таню я всё равно не собираюсь. У меня просто не было выбора, кроме как принять эту надежду на веру. Вот и всё.
Я кивнул, ещё некоторое время посидел на стуле, затем поднялся и направился в туннель. Теперь, когда мои внутренние распри оказались, большей частью, разрешены, самое время было взяться за дело.
Добравшись до комнаты Ямато, я закрыл глаза и сосредоточился на своём отпечатке. Вспыхнул синий вихрь, и спустя пару секунд моё тело сперва сменило своё положение на горизонтальное, а затем стало медленно обретать материальность...
Когда я открыл глаза, передо мной был тёмный потолок. Было тепло. Я поправил длинные розовые локоны, застилавшие моё нежное личико, приподнялся и обнаружил себя в спальне. Слева от меня лежали аккуратно сложенные вещи. Справа бежала верёвочка, с помощью которой Мурасаки в самый первый день разграничила «зоны» нашего проживания. Та, что досталась Ямато, была заметно меньше.
Самой девушки было не видать.
Со стороны зала слышался приглушённый треск.
Я приподнялся, завязал волосы и оделся в школьную форму. Какой сегодня день недели?.. Неважно. Я вышел в зал и увидел Нанако. Девочка сидела за плитой, растопырив колени в зелёных шортах, и задумчиво смотрела в кипящую кастрюлю.
12. давай поиграем
Я приподнялся, завязал волосы и оделся в школьную форму. Какой сегодня день недели?.. Неважно. Я вышел в зал и увидел Нанако. Девочка сидела за плитой, растопырив колени в зелёных шортах, и задумчиво смотрела в кипящую кастрюлю.
— Доброе утро, — опомнилась и улыбнулась мне умеренно светлой, как утреннее небо, улыбкой.
— Доброе, — я зевнул, прикрывая розовые губы ладошкой, и присел за столик.
— А где остальные?
— Мой брат ушёл за покупками. Кирияма сказал, что ему нужно помочь по дому, но что он «точно вернётся сегодня», Юки тоже пошла домой.
— Юки?.. А, Мурасаки, точно.
Если так подумать, она никогда не говорила мне своего имени... С другой стороны, я его и не спрашивал. Я кивнул сам себе, и вдруг заметил, что Нанако поглядывает на меня немного подозрительным взглядом:
— Ямато... — сказала она напряжённым голосом.
— Что? — я выпрямил спину.
— А ты... — девочка задумалась, как будто пытаясь подобрать правильную фразу.
— ...Неважно, — наконец она покачала головой.
Неужели она... Нет, вряд ли.
Затем повисла неловкая пауза.
Стараясь её разрушить, Нанако, хорошая она была девочка, заметила:
— Сегодня последний день, так? Помочь собрать вещи?
— Нет, я сама... Сильно вы от нас устали?
— Нет, — Нанако покачала головой. — Обычно, я только и делаю, что смотрю телевизор, когда Мацуя нет. А так, — она развела реки, — разнообразие.
— Ну да, — я покосился на её ноги. Спросил:
— А у тебя есть коляска... Или что-то в этом роде.
— Есть, — сказала Нанако. — В кладовке. Но я стараюсь её не использовать. Здесь такая улица, что одно неверное движение, и жух! Шуганёшь с холма прямо вниз, — она улыбнулась.
— Только Мацуя меня иногда выводит. Всегда соглашается, если я прошу, но ему это неловко, по лицу видно. Вот и я стараюсь не выходить.
— Ну да, место неподходящее, — мне вспомнились здешние ухабы и отвесные дорожки.
— Какой был дом, такой нам и дали.
— Дали? В смысле?
Нанако замялась. В кастрюльке лопались пузыри.
— Сделаем вид, что я ничего не спрашивала?.. — предложил я.
— Нет, — девочка покачала головой и выдавила улыбку. — Всё нормально, это я так... Не люблю об этом вспоминать, — она посмотрела на свои коленки. — Два года назад. Пятый дистрикт, слышала?
— Да.
На самом деле нет.
— Так вы...
— Угу, — она кивнула. — Не успели сбежать. Наши родители остались в развалинах, а меня вытащил Мацуя. Ну, почти всю, — она усмехнулась. — Кое-что забыл. У него тогда было такое лицо. Всё в пепле на фоне звёздного неба и пожара, а глаза горят.
— Поэтому он так старается в учёбе?
— Ну да. Сперва он всё время следил за мной, мне было даже немного неловко, а потом, когда сделался Стражем, только об этом и думает. Так даже и лучше, как по мне. Более... правильно.
Она пожала плечами.
И снова повисла тишина.
— ...Хотя иногда он тратит на это слишком много времени, — с напускным недовольством заметила Нанако. — Однажды он пришёл и стал рассказывать про «девочку из своего класса». Я уж было подумала, ну наконец-то ему кто-то понравился, даже приготовилась дать совет, как и подобает хорошей сестре, а на самом деле он просто хочет «сражаться, как она». Идиот, — буркнула девочка.
— Ха-ха...
— Ничего смешного. Кстати, а ты о нём что думаешь?
— Сватничаешь?
— Немного.
— Ничего не выйдет. Не в обиду твоему брату, но скажем так: у меня своеобразные предпочтения.
Нанако понимающе кивнула. Затем сказала:
— Ну ладно. Всё равно ему нужен кто-нибудь более умеренный. Ой, то есть, — она извиняюще вскинула руки.
— Ничего, сама вижу, что я не очень «умеренная», — я прыснул, показывая свои белые зубки.
После этого я спросил, что сегодня на обед, и не рановато ли для готовки. Нанако ответила, что нет, поскольку сегодня последний день и она хотела приготовить особенное блюдо на прощание — говяжий суп. Наваривать такой нужно весь день, а то и больше. Мацуя ушёл в магазин за продуктами и скоро вернётся.