Полковник Рябинин был моложав, спортивен, в безупречном черном костюме («Наверное, по случаю воскресенья»,— предположил Андропов). В его русском лице было что-то азиатское: разрез карих глаз, немного выпирающие скулы.
При появлении шефа полковник, держа черную кожаную папку за спиной, стоя у столика с японским телевизором «Панасоник», быстро повернулся, вытянулся по стойке «Смирно!»:
— Доброе утро, Юрий Владимирович!
— Доброе утро.
Они обменялись рукопожатием.
«Хорошая рука,— в который раз подумал Председатель КГБ.— Сильная, открытая, без «реверанса» и без «второго плана».
— Давайте к столу, Иван Петрович,— дружественно, приветливо сказал Юрий Владимирович.— Самовар стынет.
— Да я уже завтракал, Юрий Владимирович.
— И я тоже,— улыбнулся хозяин дома.— Но по чашке чаю — не повредит. Прошу, прошу! За чаем и побеседуем о делах.
Они сели за стол. Андропов сам налил в чашки заварку и кипяток из самовара.
— Сахар, варенье — на выбор. Делайте себе бутерброды по вкусу.
Гость без всякого стеснения, даже с удовольствием, выпил чашку чаю, съел два бутерброда: один — с черной икрой, другой — с бужениной. Поговорили о всяких пустяках: о погоде, о том, что этой весной на Москве-реке был поздний ледоход, что грачи уже прилетели.
Наблюдая за полковником, Юрий Владимирович думал: «Просто молодец!»
— Спасибо, Юрий Владимирович. Сыт. Накормили и напоили.
— Вот и превосходно.— В голосе Андропова послышалась жесткость.
Полковник Иван Петрович Рябинин был одним из заместителей начальника Пятого управления генерал-майора Попкова и одновременно входил в узкий круг самых доверенных людей Председателя КГБ из всех управлений, составляющих «команду» Андропова. Ему Юрий Владимирович полностью доверял — впрочем, как и всем остальным членам «команды»,— мог на него положиться в любых ситуациях. С Рябининым он работал уже одиннадцать лет, и в 1971-м, выделив тогда еще лейтенанта Рябинина из подчиненных, заметив в нем то, что ему нужно — для будущих сложных, зачастую более чем деликатных дел,— стал заниматься воспитанием молодого офицера в «своем духе», постоянно, без нажима, но неуклонно.
Сейчас полковник Рябинин заведовал — по своему управлению — нелегкими делами так называемой Русской партии (определение родилось в кабинете Андропова), своеобразным детищем КГБ. Однако ребенок за минувшее десятилетие подрос, превратившись сначала в недоросля, а потом в молодчика, жаждущего самостоятельной деятельности и доставлявшего «родителям» немало хлопот.
Подготовленная на 20 апреля 1982 года акция была связана с Русской партией.
— Итак, Иван Петрович…— Андропов помедлил.— Я вас слушаю.
— Все состоится, как и запланировано. Вернее, может состояться. Зависит от вашего решения.
— Пусть состоится.— Юрий Владимирович немного помолчал,— Сколько их будет?
— По спискам шестьдесят восемь человек. Может прийти больше: увяжутся подружки, приятели.
— А как же конспирация? — усмехнувшись, спросил Председатель КГБ.
— Главного члены «Отряда АГ» никогда не говорят ни подружкам, ни приятелям. У них и устав и клятва.
— Да… В опасные игры играем, Иван Петрович.
Полковник Рябинин промолчал.
— Хорошо,— после недолгого раздумья сказал Андропов.— А как родители всех этих… Они в курсе?
— В курсе чего? — спросил полковник Рябинин.
Председатель КГБ поморщился, подумав: «Всем ты у меня хорош, полковник, но тугодум».
— Есть такие, кто знает о подпольной организации, в которую вляпалось их чадо?
— Есть. Это те, кто полностью разделяет идеологию «Отряда АГ».
— И методы борьбы?
— И методы борьбы.
— И сколько же таких… родителей?
— Восемь. В трех случаях в курсе и отец и мать. В пяти только отцы.
— У вас есть их список?
— Все списки, Юрий Владимирович, составлены по вашим рекомендациям.— Полковник Рябинин раскрыл папку и стал из нее выкладывать на стол листы бумаги со столбцами машинописного текста.— Вот общий список членов отряда. А это — родительские, если можно так сказать, списки. Теперь члены ЦК партии…
— Дайте-ка взглянуть,— перебил Председатель КГБ и, взяв лист из рук Ивана Петровича Рябинина, быстро пробежал взглядом по столбцу фамилий,— Изрядно — семнадцать персон. Так-так…— Синим фломастером была подчеркнута одна фамилия — Заграев В. П.— Как у Владимира Павловича зовут сына?
— Виталий. Студент первого курса факультета журналистики МГУ.
— Хорошо…— Юрий Владимирович ненадолго задумался.— Еще какие списки?
— Здесь — крупные работники министерств, начиная с замов. Здесь партийные кадры: аппарат ЦК, Институт марксизма-ленинизма, горком КПСС. Наконец, самый маленький список — шесть фамилий. Творческая элита: писатели, актеры, художники.
— Ладно.— Андропов отложил листы бумаги в сторону,— Я еще с ними поработаю. Какие ко мне вопросы?
— Меры… По какой схеме пресекать?
— Не пресекать совсем.
— Как? — вырвалось у полковника Рябинина.
— Пусть делают что хотят.— Председатель КГБ усмехнулся,— От полученной свободы очень быстро скиснут, вот увидите. И сами быстренько разойдутся. А милиция, и в большом количестве, должна только наблюдать,— Возникла пауза. Андропов думал,— Лишь одного надо задержать… Виталия Заграева. Создайте ситуацию.
— Создадим,— с готовностью сказал полковник Рябинин.
— Задержите и составьте протокол, по которому в случае передачи дела в суд полагался бы небольшой срок. Скажем, лет до трех.
— Понятно…— Полковник Рябинин подавил вздох.
— Что поделаешь, Иван Петрович,— тихо сказал Андропов,— такова наша работа. Ведь кому-то, как говорил Феликс Эдмундович, надо делать эту «грязную работу». А парень не сядет, после хлопот папаши закроем дело. Посмотрим на реакцию родителя. Думаю, выпустим оболтуса через несколько часов. Мы еще с вами вернемся к Заграевым, и к старшему, и к младшему. Посмотрим, как будут развиваться события. Тогда и решим. Теперь вот что… Накануне двадцатого апреля, то есть завтра, необходимо предупредить родителей и учителей. Все надо сделать очень тонко, деликатно, не раскрывая сути «Отряда АГ»„.
— О чем предупредить, Юрий Владимирович? — решился перебить полковник Рябинин.
— О том, в какую историю попали их дети и ученики. Пусть отговаривают их участвовать в задуманной акции.
— Не понимаю…
— Сейчас поймете, Иван Петрович. Скажите, у членов «Отряда АГ» их наставник… Как его?
— Старший лейтенант Заглада. Вячеслав Николаевич Заглада.
— Да, этот Заглада… Он пользуется у них авторитетом?
— Стопроцентным! Вячеслав Николаевич для них бог.
— Вот и превосходно. Пусть он тоже завтра своих питомцев настроит соответствующим образом: решение организации — прежде всего! По уставу. Или их «Клятва». Ведь там, кажется, есть соответствующие пункты?
— Есть.
— Словом, должен последовать приказ наставника: акция состоится. При любых обстоятельствах. И не поддаваться никаким уговорам. И они, то есть «Отряд АГ», не поддадутся, я уверен.
Полковник Рябинин молчал, наморщив лоб.
— Понимаете, Иван Петрович… Вот, скажем, охота. Например, на уток. Летит стая, у охотника двустволка, и он может произвести два выстрела по двум летящим целям. Вот и нам с вами надо выстрелить дуплетом по двум мишеням. Выстрелить и не промахнуться. Теперь понимаете?
— Так точно, Юрий Владимирович! Понимаю!
Но полковник Рябинин уже ничего не понимал…
— Теперь пресса. На все это зрелище надлежит взирать иностранным корреспондентам. Наших не подпускайте. А иностранцы пусть получат информацию через третьи руки только о факте готовящейся некой противозаконной акции, не вдаваясь ни в какие детали. И поставить их об этом в известность следует за несколько часов до события.
— Будет сделано, Юрий Владимирович.