Володя кинулся по переходам вниз – предупредить о торпедной атаке кочегаров, машинистов. Конечно, если атака не состоится, его по головке не погладят. Но в принципе, что плохого может случиться? Ну, упадет давление пара в котлах, пароход на время потеряет ход – не трагедия. Хуже будет, если торпедная атака состоится, вода хлынет в пробоину, а люди не успеют выбраться. Хоть он ни с кем из команды и не сошелся близко, но это же его товарищи, и бросить их он не мог.
Владимир распахнул дверь кочегарки и заорал что есть мочи:
– Субмарина! Торпедная атака!
И тут же бросился наверх – надо было отслеживать ситуацию.
Едва выбежав на палубу, он увидел то, чего опасался: на поверхности воды к пароходу тянулся след пузырьков идущей торпеды.
Старпом, хоть и был подшофе, след увидел тоже и отдал приказ взять круто вправо – он хотел поставить пароход кормой к торпеде. Так уменьшатся силуэт и площадь, и торпеда может пройти мимо.
Из котельного отделения, напуганная криком Володи и внезапными эволюциями судна, выбегала вахта. Все с испугом глядели за борт, на воду.
Торпеда быстро приближалась, а судно слишком медленно поворачивало. Всем казалось, что беда неминуема, но в последний момент судно успело встать параллельно ходу торпеды, и она прошла, вспенивая воду, в десятке метров от правого борта.
Команда радостно заорала, засвистела. Люди радовались спасению, а Володя с тревогой смотрел в ту сторону, где был виден перископ: как поступит командир подлодки? Пустит еще одну торпеду с более выгодного ракурса?
Однако командир лодки решил иначе. Лодка всплыла в крейсерское положение. За рубкой показался сизый дымок – это запустили дизели.
На ходовом мостике появились подводники. Несколько человек подбежали к орудию на носовой надстройке лодки. Сейчас будут стрелять, понял Володя. Огонь в таких случаях ведут по ходовому мостику судна, чтобы лишить его управления и хода, а заодно – и радиосвязи.
Володя бросился на левый борт, к шлюпке. Если подводники попадут в рубку, она прикроет его от осколков.
Володя начал стаскивать со спасательной шлюпки жесткий, как жесть, брезент. Видя его действия, подбежали еще двое из команды котельных машинистов, помогли стянуть тяжелый брезент. Потом все вместе стали поворачивать шлюп-балки, выводя шлюпку за борт. Дружно заработали лебедкой, опуская шлюпку на уровень палубы.
За дребезгом лебедки выстрела орудия Володя не услышал, и взрыв прозвучал неожиданно – просто рвануло с другой стороны корабля. Матросы от испуга попадали на палубу.
За первым взрывом последовал второй, потом еще один. Из рубки повалил дым, потом показалось пламя.
Теперь матросы уже вовсю крутили лебедки, пытаясь спустить шлюпку на воду. Видимо, блоки давно не смазывали, никто не проводил на пароходе шлюпочных тревог. Один блок заело, и шлюпка, перекосившись, застряла.
Пароход начал медленно терять ход. В корму, прямо в котельное отделение, ударил еще один снаряд. Из кочегарки вырвались клубы пара. Если вода подберется к перегретым котлам, последует взрыв – кочегары и машинисты понимали это лучше других.
На палубе были уже почти все члены команды, не было видно рулевого и старпома – видимо, они погибли на ходовом мостике. Зато появился капитан в белом кителе. Он приказал рубить тросы, чтобы спустить шлюпки.
Пожарным топором, висевшим на щите, перерубили пеньку. Шлюпка шумно шлепнулась о воду, подняв кучу брызг.
Один из матросов по канату ловко спустился в шлюпку.
– Держи ее у борта! – приказал капитан. На лине он опустил в шлюпку портфель с судовыми документами и кассой.
Огонь теперь показался из пробоины – из котельного отделения. В кочегарке загорелся уголь в угольных ямах. Корабль был обречен.
– Всем в шлюпку! – приказал капитан.
Матросы споро стали спускаться в шлюпку. Спустился Володя, другие члены команды.
Окинув горевший пароход прощальным взглядом, спустился капитан.
– На весла!
Команда была не в полном составе – не хватало четырех человек. Скорее всего, они погибли, как старпом и рулевой.
Оттолкнувшись от борта парохода веслами, отошли. Сначала вразнобой, но потом по команде капитана, сидевшего за румпелем, дружно заработали веслами. Дым от горевшего парохода несло на них, и некоторые закашляли – уж очень дым был ядовитым, першило в горле.
Они отошли от горевшего судна уже на кабельтов, держа курс к едва видневшейся полоске берега.