Никто ничего мне не объяснял, расспросы же мои просто игнорировались.
Я пил чуть терпкий, бодрящий, с горчинкой утренний кофе, пыль корицы плавала сверху. Всё-таки здесь было неплохо! Надеюсь, таинственный Эллион платит и за еду в больницах!
Часов и окон в палате не было, но минуту назад я проснулся и имел право называть время утром. По здравому размышлению, Ева рано или поздно должна была явиться за ответом. А я подожду.
Еду приносили роботы, туалет и душ я нашёл в смежной комнате: и нигде не было ручек, кнопок или электронных замков. Всё работало автоматически, казалось, палата была живой и призванной потакать моим малейшим прихотям.
Через некоторое время я осмелился даже заговорить с корзиной, убиравшей палату. Тогда мне и пришла в голову мысль, попросить у неё кофе. Из корзины раздался странный звук, словно внутри кто-то тряхнул мешком, взболтав арбузные корки. Тем не менее, через пару минут мне доставили этот божественный напиток, который я смаковал достаточно долго, чтобы в полной мере насладиться его вкусом. Аромат на несколько минут перебил запах хвои.
Однако, кофе - не еда. Сейчас волновало только одно: как снова вызвать робота? Я бродил вдоль стен, скользя ладонями по гладкому изображению леса, пока не пришёл в исходную точку. На тумбочке и кровати, даже на кресле кнопки вызова отсутствовали, а в каком углу открывалась дверь, я не помнил.
Я метался между стенами, простукивал их там, где деревья смыкали ряды. Создавалось ощущение, что меня и лес разделяло стекло: иголки с нависшими каплями влаги чуть подрагивали при постукивании по стене. В воздухе разлилось напряжение, и предчувствия меня не обманули: напротив кровати в стене отъехала в сторону дверь. Бесшумный мусорный контейнер замер на пороге. Я нервно покашлял в ожидании реакции робота, в ответ получил тишину, тот, собака, застыл как вкопанный! Подойти к нему ближе я побаивался, мало ли что? Я хранил молчание, он тоже, будто вышел из строя. Безмолвие длилось вечность: я успел досчитать до ста. На лбу выступила испарина. Может, кинуть что в него? Поверхность тумбочки была пуста, а искать внутри неё в присутствии робота не хотелось, как и оборачиваться к машине спиной.
Глупо разговаривать с корзиной для мусора, но я решился и попросил: “Сёмгу с картошкой”. Собственно, я назвал первое, что пришло в голову. Я понимал, что не в кафе, а передо мной не официант. Робот словно неодушевленный предмет застыл у двери. Что я сделал не так? “Сёмгу с пюре”. Корзина, едва я произнёс это, откатилась и скрылась за дверью.
Наверное, я шокировал уборщика и ждать еду как бы глупо, поэтому я растянулся на кровати до хруста в позвоночнике: приятно. Закрыл-открыл глаза, периферическое зрение уловило пятно на тумбочке. Я не успел испугаться, как увидел свой заказ на тумбочке. Он стоял на бежевой поверхности так, словно всегда был здесь, без всякого намека на поднос. Контейнер торопливо скрылся за дверью.
Семга оказалась приготовленной на пару, кусочки таяли на языке, чувствовался привкус сливочного масла. Давно я не ел такую вкуснотищу! Пища была разумно тёплая, запивать её не требовалось. Пара мгновений блаженствовал с закрытыми глазами, полностью превратившись в гурмана. Мысли прочь! Любые.
«Как там результат теста?» – семга во рту обрела вкус бумаги.
***
Я раздражённо смотрел на Еву - хотелось убить её: медленно и мучительно, как ожидание убивало меня. Не знаю, сколько времени я её ждал. Иоанна более не заходила в палату, а роботы не разговаривали – я совсем потерялся во времени. Я ложился спать тогда, когда уставал от мыслей, бродивших в голове. Словом, совсем потерялся во времени.
Сначала палата нравилась мне, я наслаждался её удобством. У меня в кой-то веке было время подумать и побездельничать. После пришло безразличие, а следом - раздражение и к удобной палате, из которой для меня не было выхода, и ко всем тем, кто держал меня здесь, ничего не объясняя.
И вот сегодня, Ева явилась, будто с греческой картинки: её кожа цветом походила на спелые оливки.
– Макс, меня, наконец, пустили к вам. Я уж думала, вас тут в заложниках держат, а вы смотрю, прекрасно устроились, – она говорила раздраженно, не стараясь это скрыть. Я был слишком “мелкой сошкой” для ей подобных? Хмурые брови делали её лицо злым.
– Почему вы злитесь и срываетесь на мне?
В ответ она фыркнула, как будто я произнес ужасно раздражавшую тупую фразу.
– Вы сами в этом виноваты! Мне приходится тратить время на уговоры! – Тон Евы был высокомерным, в ответ во мне закипала кровь.