- Вы хотите чтоб я остановил приготовления к войне - он смотрел в глаза священнику - тот еле заметно кивнул. - Допустим, это возможно. Это невероятно трудно, так как люди, живущие здесь, предпочтут умереть, чем подчиниться Метросу. Но допустим. Вы думаете, это остановит войну? Земляне готовы к ней не хуже нашего. У них созданы специальные армии для вторжения сюда. Вы думаете их распустят? Нет послушайте - вскричал Леон видя что святой отец хочет его прервать
- Эти армии - воскликнул Леон так громко и ясно, что все присутствующие и без того поглощенные разговором замерли и превратились в тень. - Эти армии войдут сюда как оккупанты. Они установят здесь свой порядок. Но для начала они обезглавят кланы - вырежут всех старейшин и их семьи. Потом всех рангом пониже, а потом доберутся и до простых воинов. Мы для них изгои, преступники, дикари. У нас нет и не может быть никаких прав по их разумению. С нами надо говорить на языке дубины - а иначе никто и никогда не пытался. И вся ваша мировая закончится для нас рабством и смертью. - Леон перевел дух. Видя что священник осмысливает его слова, он добавил уже спокойнее - Мы впустим людей которые нас ненавидят, отдадим им все, позволим унижать себя... Но при первом же оскорблении люди схватятся за оружие и конец вашей мировой. Мир сохранится, но только нас здесь уже не будет. Мировая... - он растянул это слово как бы пробуя его на вкус, потом горестно усмехнулся. Мировая! Люди в Колониях никогда ни пойдут на это. Мы готовы воевать - мы будем воевать! - закончил он уже твердо, видимо желая поставить точку в этом вопросе.
Священник, немного подавленный страстностью речи, слушал молча, неотрывно глядя Леону в глаза, ловя каждое слово. Но по окончании речи он замотал головой
- Вы ошибаетесь! - он откашлялся, волнуясь. Вы думаете, что путь к спасению - война?! священник убежденно вглядывался в лицо мужчины стоящего перед ним, как бы желая, чтобы его вера передалась этому человеку, а через него и всем остальным. - Нет! Это путь к смерти. Да, послушайте - священник вдруг обратился ко всем присутствующим . - Эта война - смерть! Это же очевидно! Я не знаю ваших сил, ни сил землян - мне это не надо! В Библии ясно указаны признаки этого события. Все! Оно наступает. Будущая битва - это Библейский Армагедон, предсказанный много лет назад. Сам Бог указал нам на эти события! Спасите себя и своих близких! Покоритесь! Так вы избежите смерти. Господь защищает праведников! Принеся эту жертву, вы станете возлюбленными детьми Господа нашего, и вам воздастся!
Последние слова священник уже почти прокричал. Глаза его безумно сверкали. Обстановка накалялась. Не все пираты обладали терпимостью командующего. Слова святого отца были непонятны, вызывали гнев и раздражение. После последней фразы раздались недовольные крики. Кто-то из охраны крикнул - о каком это Боге он говорит? Олло велит убивать врагов. Лучше погибнуть в бою и попасть в рай, чем жить рабом!
Услыхав последние слова, священник вообще обезумел. Он потряс кулаком над головой, как бы грозя Леону
- Одумайтесь! - крикнул он - вы ведете своих людей на смерть!
Он торопливо повернулся и быстрым решительным шагом пошел к двери. Его товарищ, не проронивший за все время ни слова, последовал за ним. Им никто не препятствовал, и миссионеры свободно покинули зал, в который набилось уже достаточно много народу. Люди были возбуждены. Они с жаром обсуждали ситуацию, и всех возмущала сама мысль о возможной сдаче Метросу.
Глава 12
Тупая, ноющая боль мучила его по утрам. Сердце ныло, каждое утро вызывая эту отвратительную боль в груди и тревогу в душе. Что-то неуловимое тяготило его, особенно сильным это ощущения становилось утром, когда разум еще дремлет, а все мысли такие кристально ясные и четкие. Что-то шло не так. Леон не мог сформулировать свои ощущения. Днем они полностью покидали его, оставляя в ворохе дневных забот и проблем. Но ночью, особенно под утро когда тревожные сны сменялись предрассветным бодрствованием, мысли и ощущения чего-то неправильного наваливались на него с новой силой. Он потерял покой. Снова вернулось ощущение безысходности и бессмысленности существования. Предчувствие чего-то плохого не оставляло. Это пока оставалось незаметно окружающим, но для себя Леон наконец осознал - это не то что он хочет. Мир который он так хотел создать уже почти родился, но при этом стали исчезать и его целеустремленность с верой в свое предназначение. А по утрам после пробуждения стало давать знать о себе сердце ноющей тупой болью. Что же ему нужно?