…- Господин Гейер, приятно видеть цивилизованного человека среди этих гойских морд.
Старший лейтенант НКВД Зусман протянул руку молодому офицеру английского оккупационного корпуса. Тот ответил крепким рукопожатием, и у Моисея Львовича полезли на лоб глаза:
— Вы жили в России?
— Давно. Моему отцу удалось сбежать на Запад в двадцатом четвёртом году, после смерти Бланка. Я из…
Аарон вспомнил — отец офицера был тот самый представитель «Внешторга», присвоивший государственные ценности и исчезнувший в необозримых просторах Британской Империи… От воспоминаний его отвлёк деловой голос британца:
— Ну, сколько здесь ЛЮДЕЙ?
Моисей Львович усмехнулся:
— ЛЮДЕЙ здесь НЕТ.
Настала очередь удивляться Гейеру.
— То есть?
— Это спецлагерь. Здесь сидят только гои. Лишь охрана из ЛЮДЕЙ.
Чуть помедлив, офицер полез в карман и, достав сигару, закурил, затем бросил короткую фразу своим солдатам. Те сразу рассыпали строй и бросились к баракам. Быстро подпирали двери, чтобы те не открылись, выстраивались возле отдушин вентиляции. Солонин не выдержал:
— Господин Гейер, что вы собираетесь делать?
— Поскольку аккум ниже кала, к чему нам лишние рты? Мы их уничтожим…
И махнул рукой, давая знак. В тот же миг внутрь бараков полетели ручные гранаты, засвистели огнемёты, выплёскивая реки огня внутрь… Донеслись нечеловеческие вопли горящих заживо… Аарон успокоился. Он то боялся, что гоям дадут свободу и те сведут счёты с охраной… Кое-кто из ЗК пытался выскочить наружу, но солдаты принимали пылающих людей на штыки, словно сено на вилы, и бросали их назад, в бушующее пламя. Некоторые из оккупантов просто стреляли сквозь огонь, видя ещё шевелящихся или укрывающихся за нарами заключённых, но самое страшное, что англичане проделывали это с откровенно скучающим видом. Словно для них ЭТО не было ничем новым…
Старшина сориентировался — да, он не ошибся, за сопкой должна быть деревня. Он привычно налёг на палки и оттолкнулся, лыжи легко заскользили по снежной целине. Ковальчук отбивался до самой темноты, пока хватило патронов. Погибли о те двое красноармейцев, которые доставили ему боеприпасы, и посыльный, передавший приказ об отступлении. Бывший пограничник остался совсем один, и уже вторые сутки пробирался по кольским сопкам к Мурманску. Хорошо, что уцелела карта, которую он взял у убитого командира, и конечно, компас… Внезапно он замер — внизу расстилалась деревня. Точнее, то, что от неё осталось… Взгляд выхватывал пепелища на месте домов, висящие на воротах распятые при помощи штыков и гвоздей обнажённые женские трупы с отрезанными грудями и распоротыми животами. Возле самого большого пожарища Александр застыл на месте и его вывернуло наизнанку… Трясущейся рукой он вытер рот от желчи, которой его вырвало. Возле пепелища высилась слегка припорошённая снежком груда иссечённого мяса, в которой легко угадывались расчленённые на куски дети, а среди обугленных брёвен здания, бывшего ранее либо школой, либо правлением колхоза серели обугленные трупы жителей. И, судя по позам скелетов — сожжённых живьём…
…Надежда устало оперлась на тяжёлую лопату и смахнула рукой пот, обильно заливший лоб и глаза. Норма почти выполнена. Да и вообще её бригада молодцы! Такой ров выкопать за четыре дня! Она осмотрелась — всюду, куда достигал взгляд копошились люди. Тысячи и тысячи ленинградцев копали противотанковые рвы, оборудовали огневые позиции для войск, строили заграждения и блиндажи. Сердце одновременно наливалось гордостью и тревогой. Гордостью — за проделанную жителями города титаническую работу. Тревогой — что к месту гигантской стройки они приехали на трамваях… Девушка вновь перехватила лопату поудобнее и принялась яростно кидать неподатливую и ужасно тяжёлую землю своим товаркам, находящимся чуть повыше её. Экскаваторов не хватало, и вынутый грунт приходилось выбрасывать в несколько приёмов. Впрочем, кормили на строительстве хорошо, и молодость тоже играла не последнюю роль. Хватало сил и на то, чтобы ударно поработать, и даже повеселиться вечерами, устроить танцы или посиделки в общежитии. Единственное, что беспокоило девушку — отсутствие вестей от брата, пропавшего без вести на Карельском Перешейке, когда белофинны перешли в наступление. Всё, что она знала — его часть была полностью уничтожена. Это Наде по секрету сообщил сослуживец брата, лежащий в госпитале с ранением…
Глава 15 Москва. Берлин. Токио
— Положение угрожающее, товарищ Сталин…
Шапошников подошёл к карте, висящей на стене, и короткими скупыми движениями стал обрисовывать обстановку.
— Англо-американцы практически полностью оккупировали Кольский полуостров. Их попытка захватить Архангельск отбита с колоссальными потерями для нападавших. Но экспедиционный корпус рвётся к Петрозаводску. Столица Карельской Республики сейчас в блокаде. На юге — захвачен Крым. Мы потеряли Севастополь, упорные бои ведутся возле Новороссийска. Турецкие части штурмуют Ереван. Массированные бомбардировки Грозного продолжаются. Отмечены налёты на наши города, находящиеся в радиусе действия их дальних бомбардировщиков. Мы перебрасываем части из внутренних округов, но… С топливом катастрофическое положение. Практически, авиация обеспечена на пять процентов от необходимого, танковые части — на два процента. Автомобильные части — ноль.
— То есть, наши машины стоят?
— Так точно, товарищ Сталин. Все необходимые войскам грузы перевозятся на лошадях и вручную.
— Понятно, товарищ Шапошников. Садитесь.
Сталин чиркнул спичкой и пару раз глубоко вдохнул, разжигая трубку. Затем, выпустив облачко ароматного дыма взглянул на сидящего рядом с Тимошенко Будённого.
— Что у вас, Семён Михайлович?
— Согласно вашего приказа, товарищ Сталин, я принял под своё командование Особый Западный Округ. У меня — пока ТИХО…
— Объясните, товарищ Будённый?
— Немцы ведут себя СТРОГО с условиями нашего прошлогоднего договора о ненападении. Прекратились даже их обычные нарушения государственной границы СССР авиацией. Но… Зато отмечено нарастающее перебазирование их полевых частей в Польшу. Все войска располагаются по линии новой границы. Отмечено усиленное строительство баз снабжения, полевых аэродромов, новых дорог, в том числе — и железнодорожных.
— Что вы думаете об этом, товарищ Будённый.
Маршал глубоко вздохнул и решился:
— Я не исключаю, товарищ Сталин, что уже в ближайшие дни, как только позволит состояние дорог, Гитлер нападёт на нас. К этому его усиленно подталкивают и Черчилль, и Пуанкаре, и Даладье с Чемберленом…
На мгновение за столом повисла глубокая тишина. Семён Михайлович озвучил то, о чём ДУМАЛИ все, но боялись высказать. Сталин тоже молчал, но трубка, зажатая в кулаке чуть дрогнула. Наконец изгрызенный чубук указал на Берию:
— Лаврентий Павлович, что у вас?