А язык был вкусным, немного шершавым и мягким. А главное чистым.
"От неё не несёт дерьмом. Тело чистое, и это, бл***, именно то, чего я хотел сегодня!"
Поэтому хватаю другой рукой её задницу и вжимаю узкие бедра в свой пах, чтобы вопросов о том, какой "джентльмен" у меня в штанах, у этой девки не возникало.
Такую не трахали. Готов поклясться, что такую пытались ублажать в миссионерской позе, нашептывая, какая она прелестная.
Мягкая, как её язык, который стал мне отвечать. Он медленно и робко прошёлся по моему, а я понял, что она попалась. Поэтому сжал ладонь на затылке сильнее, и втолкнулся языком глубже между губ Греты.
Вкус смешался до такой степени, что рот стал полон слюны, которую мы втягивали, глотали и пытались сделать вдох, чтобы не останавливаться. Продолжать и дальше резкие движения навстречу друг другу. Скручивали эту срань между нами в тугой узел, и получали кайф от того, как кожа губ становится горячей, зудит, печет, пульсирует притоком крови, и ощущается до одури мягкой и влажной.
Лёгкое движение её бедер, которое как чертов импульс, отдало прямо в виски ударом крови в венах.
— Хорошая девочка, — прошептал в губы и прошёлся медленно по её ягодице ладонью.
Сжал ещё сильнее, вжав в себя опять, пока на меня смотрели огромные глазищи, полные шока от того, что ответили мне тем же пепелищем, которое было в моих.
"Да, сегодня я буду тебя долго иметь. Так чтобы ты не смогла забыть это до нашей следующей встречи ни на секунду…"
Губы красные и влажные, опухли настолько, словно я реально переборщил. Но я ведь хочу привязать её к себе, а значит буду трахать всё на что смотрю сейчас. Буду делать это с особым вкусом, применяя все свои умения.
"Ты станешь умолять меня, чтобы я насаживал тебя на себя. Я буду повсюду: в твоей голове, в твоих словах, в твоих сраных мыслях и жалких снах… Ты сгоришь, тварь. А самое главное, я сделаю так, что ты задохнёшься от боли, которую испытала твоя сестра…"
— Никому не прощу твоих слез, Мелочь…
Я сидел в кресле гостиной и вспоминал, как впервые спал с девкой так, словно от этого зависела моя жизнь. И мне это не понравилось. Слишком много чувств во мне вызвала Грета.
Непозволительно много, потому что я не собирался больше обращать внимание на такое дерьмо, как чувства.
Мне и на себя было плевать. Я давно не хотел жить. Мне это было не интересно с того самого момента, как мои убеждения, мои принципы и то, что считал правильным с детства, втоптали в болото.
"- Ты позор для всей семьи. Доказательство того, что я осеменил дешёвую шалаву! Проститку, которая влезла в мою жизнь! Уйди с глаз моих!"
Это я услышал впервые в свои девятнадцать, когда преисполненный надежд стать кем-то, подслушал разговор отца и матери о том, кто я на самом деле.
Я свято верил, что сын своих родителей. Но оказалось, что я ребенок, которого в этот дом принесли и бросили, как мусор. Притом ещё и получив за это бабки.
Хотя имелась вероятность, что я мог и не попасть в высшее общество. Абуджи*(отец) был уверен, что его жена бесплодна. Поэтому и оставил ребенка от посторонней женщины. Однако потом родилась Несси. И всё начало меняться, а вылилось в то, что я чуть не убил человека.
Поэтому я тварь. Отброс и дерьмо. Потому что из-за глупости сопляка, узнавшего о себе правду, мог погибнуть человек. Маленький мальчик, которого я сбил, чуть не умер из-за моей жалкой жизни.
Мне незачем оправдываться.
Я просто хочу уничтожить тех, кто обидел и убил человека. Девушку, девочку, которую я считал единственной семьёй.
И которая оказывается была мне слишком дорога.
Поэтому, ощутив тепло, когда насаживал её сестру на себя, мне стало противно. Но я тварь, и доведу дело до конца.
Боль — это мой инструмент. Я играю на нём слишком умело, потому что сам состою целиком из боли.
3.1. Грета
Я спала неспокойно, будто урывками. То просыпалась, то снова проваливалась в сон. И каждый раз открывая глаза, слышала надрывный и хриплый шепот у затылка:
"Сильнее, Грета. Прогнись, чтобы я видел, как член входит в тебя…"
Откинула одеяло и поднялась, встряхнув головой. Она болела, тело зудело, а в горле пересохло настолько, что я ощущала остатки зубной пасты на внутренней стороне зубов.
Мята. Я любила, как пахнет мята, а теперь ненавижу этот запах. У меня словно ненависть проснулась ко всему, что я любила.
По полу бежал луч от уличного освещения у дома, а спустя несколько секунд он погас, и в комнате воцарилась кромешная тьма. Полумрак нагонял страх, и я сжалась, решив лечь обратно в кровать и попытаться уснуть.