Молчали, боясь потревожить здешнее кладбищенское упокоение. Тишина этого гиблого места была нарушена лишь два раза. Первый раз, когда с одной из многоэтажек обрушился от всепожирающей ржавчины громоотвод. И второй — когда я, уворачиваясь от летящих вниз металлических осколков, помянул не добрым словом всех святых. Эн, оказавшаяся, по счастливому стечению обстоятельств, на другой стороне улицы, лишь недовольно покачала головой. За маской безразличия на её лице я без труда разглядел первобытный испуг. Я и сам чувствовал себя не в своих штанах.
В небе плясали угловатые вытянутые тени. Сквозь свинцовую пелену облаков мы так и не смогли разглядеть их владельцев. Птицы? Или просто игра света?
В призрачной тишине что-то звякнуло. Эн хотела что-то сказать, но я сделал ей знак замолчать. Брови её тут же сдвинулись, она нахмурилась… но смолчала. Разумно. Не время сейчас показывать свой характер и свои коготки.
Впереди что-то шевелилось. Что-то большое, в полумраке казавшееся каким-то жутким монстром. Нет, не монстр это — успокоил я себя. Если был бы монстром, то давно уже напал. Тогда что? Может, ветер какую-нибудь тряпку качает?
— Артур, — позвал голос из темноты. От неожиданности я аж вздрогнул.
— Кто там? — стараясь унять дрожь в голосе, спросил я.
— Ты все-таки пришел. И ты, Эн. Я так рад вас видеть.
— Откуда ты знаешь наши имена? — крикнул Эн в темноту. Она тоже испугалась.
— Я знаю все, — тихо сказал голос, а потом рассмеялся. Смех этот был печальным, как смеются над всплывшими в памяти шутками давно погибших друзей. — Я выйду на свет, познакомимся.
Признаться, честно я ожидал увидеть все что угодно. Может быть разумного людоеда, может быть Эбера (хоть и голос был явно не его). Даже пьяного Джимми.
Но вышел старик. Седой как мел, с такими бездонными опустошенными глазами, что мне невольно захотелось упасть и заплакать. Едва ли я смог выдержать и секунды его тяжелого как вся Вселенная взгляда. Но только сейчас я понял, что было что-то в этом старике весьма странное. Может, рост? Да, не высокий. Даже низкий. Но не то. Мало ли на свете низких стариков? Видел я еще и не таких. Лицо? Да, верно, лицо.
Я поднял взгляд, чтобы украдкой изучить старика… и оторопел. Святые небеса, да ведь это и не старик! То есть старик, как положено, с седой бородой и не менее седыми клочками длинных спутанных волос. Но лицо. Это было лицо десятилетнего мальчика. И даже морщины не смогли скрыть остатки юношеских черт.
— Ты… вы… — заикаясь, начала я. Старик-ребенок улыбнулся. Я некоторое время собирался с мыслями, потом все же спросил: — Сколько вам лет?
— Давайте для начала познакомимся? Меня зовут Патрик, и я тут живу, практически около Бездны. А лет мне одиннадцать, позавчера был день рожденья. Думал вы как раз к празднику подоспеете, — старик-ребенок пожал плечами. — Но ничего, не беда. Главное, что пришли. Живые и здоровые.
— Что происходит? — вышла из ступора Эн.
— Давайте я все объясню, — Патрик махнул нам рукой. — Только пройдем ко мне в укрытие. Скоро дождь будет, не намокнуть бы.
По взгляду Эн я понял, что она пытается перебороть смятение. Я и сам пребывал в странной растерянности. Разум говорил, что идти неизвестно куда с незнакомцем, по крайней мере, глупо, если не опасно. Но сердцем я чувствовал, что вреда он нам не принесет.
— Ну, пойдемте, — поторопил нас Патрик, и мы двинулись следом.
— Вы видите сны. Ты, Артур, и ты, Эн. Для этого и пришли сюда. Вы можете говорить, что это не так, и найдете тысячу других причин для своего путешествия к Бездне. Но причина на самом деле всего лишь только одна — вы видите сны.
— Что же в них такого… необычного? Ведь все видят сны, — осторожно спросила Эн.
Патрик мягко улыбнулся.
— Но не все видят сны о прошлом.
Мы с Эн переглянулись.
— Ты, Артур, решил, что сходишь с ума. И в самом деле, если думать, что тебя посещают воспоминания, которых не было. Город, ты ведь его совсем не помнишь?
— Откуда ты все это знаешь? — пораженный спросил я.
Патрик вновь улыбнулся. Эта мудрая улыбка старика на лице одиннадцатилетнего мальчика испугала меня и одновременно расположила к себе. Так улыбаются пожилые люди, видя, как совсем еще маленькие дети играются и шалят.
— Я много чего знаю. От того и седой весь. Тяжела ноша, — Патрик тяжело вздохнул. — Но ничего. Не долго осталось.
— О чем ты? — спросил я, искренне не понимая слов Патрика.