— Нам надо скорее возвращаться, пока дождь не стал сильнее, В. — промолвил я.
Но она, казалось, не замечала стекающей с ее лица и волос воды. Она отпустила меня и сделала несколько шагов. Только не по направлению к дому, а в сторону озера.
Я схватил ее за руку:
— Что Вы делаете?!
Она скинула мою руку, и горько улыбнувшись, слегка облокотилась на стоявшую иву.
— Вы же не понимаете! И ничего совсем не знаете…
Нет, это никуда совсем не шло. Я разозлился на нее. Зачем нужно было устраивать эту сцену, да еще стоя под этим все более усиливавшимся дождем? Но я тут же осек себя. Конечно, это был удар для нее, и как любая девушка она это воспринимала близко к сердцу.
— Что я не знаю? — решил спросить я.
— Я жду ребенка от него, — ответила она.
— Но как? Он знает об этом? — я не мог поверить услышанному.
— Да, я сообщила ему, когда сама поняла об этом.
— Пару недель назад, — тихо сказал я, догадавшись.
— Он не может так поступить со мной. Что теперь со мной будет? А отец? Теперь он откажется от дочери, что так опозорила его! — ужаснулась она.
Я знал, что сложившаяся ситуация была обычным делом для А. Сколько девушек до нее вероятно так же убивались узнав о том, что им предстоит родить ребенка без законного супруга. Но я знал и также то, что многие девушки, попав в такое положение, находили способы избавиться от ребенка. И потом даже успешно выходили замуж.
— Есть способы все исправить. — начал я. Но она меня тут же прервала:
— Я никогда не убью своего ребенка. Я даже не хочу слышать об этом. Нет, разве невинное дитя заслужило расплачиваться за грехи ее матери?
Она закрыла лицо руками, хотя и не стала вновь плакать.
Из поместья послышались голоса. Нас потеряли и слышались наши имена в окликах. Она тоже услышала их. И не стерев с лица остатки слез и капелек воды, она выпрямилась и направилась к дому. А я следом.
Потом было выяснение всего ее с отцом. Сэр М. был очень разозлен, он кричал на нее. А потом повелел ей покинуть комнату и больше не попадаться ему на глаза.
Что она и делала последующий за этим день и ночь. Все это время она сидела безвылазно в своей комнате. А сэр М. запершись у себя в кабинете.
Ко мне пришла телеграмма от моего дяди. Я должен был срочно возвращаться. И как мне не было не по себе оставлять семью, к которой я привязался за проведенное в поместье время, но повелению дяди я не решился перечить. В конце концов, я мало что мог сделать в сложившейся ситуации. Лучше было бы вернуться через некоторое время, когда будет возможность и когда ситуация хоть немного поутихнет, и когда я смог бы предложить свою помощь или хотя бы поддержку.
Я зашел попрощаться с сэром М. Он был глубоко опечален, и я снова посоветовал избавиться от ребенка, пока это не стало известно в свете. Возможность привлечь к ответственности его отца, который находился столь далеко и не думал возвращаться, конечно же не было. Сэр М. выслушал меня, но ничего не ответил. Он поблагодарил за помощь в наших с ним делах и попрощался.
После него я решил зайти проститься с мисс В. Я постучался в ее комнату, попросив войти. Но она не отвечала. Я сказал, что уезжаю, но она все также молчала.
Внизу меня уже ждал присланный экипаж. Я взял свои скромные пожитки и спустился. Но лишь немного отъехав, я увидел, что мисс В. была не в комнате. Она сидела, как и недавно, возле озера. Я попросил кучера остановиться и пошел к ней.
— Мне жаль, но я должен проститься, В. Я уезжаю, меня ждет мой дядя, — сказал я, приблизившись к ней. — Но я вернусь скоро, и тогда мы вместе сможем что-нибудь придумать, чтобы суметь выйти из сложившегося положения. К тому же находясь в городе, я больше узнаю о том, где сейчас А. и попытаюсь с ним связаться и переговорить.
Она взглянула на меня и слегка кивнула. Я не знал, что еще сказать. Я стоял рядом с ней и тоже смотрел на спокойное течение воды. Это был наш последний вечер, а точнее уже даже ночь, которую мы проводили вместе с ней среди всей этой красоты окрестностей. На небе проступили первые звезды, и яркий блик полной блистающей луны отразился среди темных глубин. Царица ночи вступила в свои права. В. тоже взглянула на появившуюся знакомую и улыбнулась. Она стояла в легком накинутом халате поверх длинной, закрывающей ноги сорочки, слегка ежась от ночного холода. Волосы у нее были распущены, а лицо выражало спокойствие и внутреннюю наполненность от того, что предстало ее взору.
— Не хотите немного прогуляться вдоль берега? — спросил я, поняв, что хочу хоть немного продлить наше прощание. Мне было грустно покидать ее, хоть я и знал, что сделаю все, что вернуться сюда, как только станет возможным.
— Разве Вас не ожидают? — удивилась В.
— Не беспокойтесь об этом. Они будут ждать сколько угодно, да и мне все равно еще трястись еще целую ночь в дороге. Хочу немного размять ноги перед этим.
Я взял ее под руку, помогая ей идти по еле различимому в темноте берегу. Мне было тревожно за нее. Я хотел ей счастья. И хоть я и сейчас, несмотря на нашу дружбу, не во всем до конца мог понять и принять ее, но я желал ей только добра.
И чувствуя ее рядом с собой, я вновь заметил, что мне было приятно и легко находиться подле нее, будто что-то, что разделяло нас раньше куда-то ушло непонятным образом. Внутри меня разливалось тепло от того, когда я находился в ее обществе, и я наслаждался каждой проведенной минутой.
Луна касалась ее тела, обволакивая его своим холодным, но в тоже время, будто согревающим светом. И в нем она казалась маленьким и даже невесомым силуэтом. Между ней и этим светом не было границ, они были неразрывно связаны друг с другом.
Она повернулась ко мне, и наши взгляды встретились. Но в ее глазах все также отражалась лишь луна. И я смотрел на эту луну и больше не видел ничего другого. И тогда я понял, что больше не могу обманывать этого небесного свидетеля. Не могу быть безжалостным, не могу не верить, что в жизни все же есть место чему-то чудесному, чему-то доброму и искреннему. И не могу допустить, чтобы еще одного человека постигла эта холодная тьма внутри души, что так часто скрывает нас от любого света.
— Будьте моей женой, — прошептал я, до конца не понимая смысла произнесенных слов и не веря, что они слетели с моих губ. Но спустя мгновение я также понял, что это было самым правильным, самым настоящим в первый раз в моей жизни. Теперь не оставалось никаких преград между мной и этим светом луны.
========== IV ==========
Любое утро здесь отличалось от тех, что бывали у меня прежде. Здесь я был вынужден просыпаться с первыми лучами рассвета, а порой даже тогда, когда свет еще не успевал проникнуть в уголок этих земель. Иногда меня будил призыв к утренней молитве верующих здесь людей. Чаще же меня будили, а точнее даже терзали запахи, которые витали здесь в душном, замкнутом воздухе. Это были ароматы, столь чуждые моим родным местам. Странные запахи, которые я мог определять только одним словом — пустота. Да, именно отсутствие запаха травы, свежего воздуха, утренней росы, да чего угодно, ради чего многие так любят начинать новый день. Тут дни были похожи как близнецы, а что сложнее всего, так это было терпеть постоянную жару, удушающий воздух, а порой даже отсутствие и его. Это был пустынный климат, раньше здесь, наверно, могли хоть как-то выжить лишь бедуины. А сейчас, люди додумались до того, что решили построить город. И все только ради наживы, ради добычи полезного сырья из недр земли.
Но то, как они относились к женщинам. Все же за это к ним можно было испытывать хоть каплю уважения. Да, порой это была жестокость и бесправие, но они ценили их, они видели в них матерей и жен. И многие почитали любовь к ним, хоть последние и оставались для них еще большей загадкой, чем для западного человека.