– Да то, что в школе учил.
– Непростительное невежество. – Динамик опять заговорил, Болдуин ответил и продолжал: – У проблемы трех тел все еще нет настоящего красивого решения, но есть несколько естественных решений – астероиды, которые гонятся за Юпитером по собственной его орбите, в положении, например, под шестьдесят градусов. И существует решение прямой линии – ты слыхал об астероиде «Анти-Земля»?
– Это нагромождение скал, которое всегда по другую сторону от Солнца, так что мы никогда его не видим.
– Да. Но его там больше нет. Он превращен в новую звезду.
Привычный к сюрпризам Гилеад решил, что это уже слишком.
– Как так? Я думал, что звездный эффект – это только теория…
– Да нет же. Если бы ты успел посмотреть фильмы, ты увидел бы картинки про это. Плутоний, литий, соединения тяжелой воды – образуют нечто такое, что мы не станем обсуждать. Получается спичка, которой можно поджечь весь мир. Она и подожгла – небольшой мир воспламенился и исчез. Никто не видел, как это случилось. Никто на Земле и не мог этого видеть, потому что все случилось по ту сторону от Солнца. И из Лунной Колонии нельзя было ничего увидеть: там тоже мешало Солнце – геометрия на практике. Видели только объективы фотоаппаратов на корабле роботов. А знали об этом только ученые, которые снарядили тот корабль и обеспечили тот процесс – и все они были с нами заодно, кроме директора. Был бы и он с нами, никогда бы ты не оказался в это дело замешан. – Доктор Финнли?
– Да. Славный парень, но ум у него – как сухарик. Ученый-политик, средних способностей. Сам-то он мало что значит: наши ребята будут держать его на коротком поводке, пока он не уйдет на пенсию. Однако мы не смогли помешать ему сделать доклад и отослать фильмы. Поэтому мне пришлось их захватить и уничтожить.
– А почему ты их не сохранил? Если отбросить все остальные соображения, они же просто уникальны для науки.
– Человечество не нуждается в этом разделе науки, во всяком случае, в данном тысячелетии. Я сохранил все, что важно, Джо, – в голове.
– Так ты и есть твой кузен Хартли, да?
– Конечно. Но я и Котелок Болдуин, и еще несколько других ребят.
– По мне, так ты и леди Годивой можешь быть.
– Как Хартли, я имел право на эти фильмы, Джо. Проект-то был мой. Разработан с моей подачи.
– Я никогда не связывал с этим Финнли. Я не физик, но он же определенно недостаточно умен для такого дела.
– Конечно, конечно. Я пытался доказать, что искусственную Нову[2] нельзя создавать; очевидна политическая – расистская – важность данного вопроса. Это обернулось против нас же – так что мы вынуждены были приступить к безотлагательным действиям.
– Может, надо было остановиться в самом начале?
– Нет. Лучше знать самое худшее; теперь мы можем следить за этим, уводить исследования в другую сторону. – Снова заворчал динамик, Болдуин продолжал: – Есть, наверно, высший смысл в том, Джо, что поистине опасные тайны слишком трудны для разгадывания и интеллект может взяться за них, только достигнув определенной точки развития, когда, кроме всего прочего, указанный интеллект имеет добрую волю и хорошие намерения. Мама Гарвер говорит, что теперь можно подниматься.
Они направились к лестнице.
– Я удивлен, что ты оставляешь за старушкой Гарвер право распоряжаться в экстренных случаях.
– Уверяю тебя, она вполне компетентна. Но управлял-то всем я – ты же сам слышал.
– А-а…
Они опять устроились в кабинете Болдуина.
– Я дам тебе еще один шанс для отступления, Джо. Не имеет значения, что ты знаешь все о фильмах, поскольку их больше не существует и ты ничего не сможешь доказать, – но, кроме того, ты ведь понимаешь, что, если, примкнув к нам, захочешь разболтать о том, что здесь происходит, тебя убьют, как утку на охоте, при первом же подозрительном шаге?
Гилеад это понимал, он видел, что находится за той точкой, от которой еще можно было вернуться назад. С уничтожением пленок ушел его последний шанс реабилитироваться. Он начал осознавать, что, усвоив первое обращение к нему, спрятанное в двойной колоде карт, он перестал быть свободным игроком; каждый его ход стал вынужденным и зависел от ходов, которые делал Болдуин. Тут уж ничего нельзя было поделать: его будущее – здесь или нигде.
– Я понял, продолжай.
– Мне известны твои интеллектуальные возможности, Джо, ты просто решил рискнуть, не обещая верности.
– Да, но почему ты решил рискнуть со мной?
Болдуин сделался куда более серьезным, чем он обычно себе позволял.
– Ты способный человек, Джо. У тебя довольно смекалки и моральной смелости, чтобы поступать разумно в ситуации из ряда вон выходящей, а не просто так, как это делается обычно.
– Так вот почему я тебе нужен?
– Отчасти поэтому. Отчасти потому, что мне понравилось, как ты здорово освоил новую карточную игру. – Он ухмыльнулся. – А отчасти потому, что Гэйл понравилось, как ты обращаешься с жеребенком.
– Гэйл? А как она умудрилась сообщить об этом?
– Она мне доложила о тебе пять минут назад, во время налета.
– Г-м-м-м… продолжай.
– Тебя предупредили. – В продолжение мгновения Болдуин смотрел на него почти с овечьей кротостью. – Я хочу, чтобы ты воспринял то, что я скажу сейчас, на полном серьезе – не смейся.
– О'кей.
– Ты спрашивал, кто я такой. Так вот я – нечто вроде секретаря-исследователя этой ветки организации суперменов.
– Я так и думал.
– Да-а? И давно ты догадался?
– Факты накапливались. Это и карточная игра, и быстрота твоей реакции. Я все понял, когда ты уничтожил пленки.
– Джо, а что такое супермен?
Гилеад не ответил.