(2) Гуль обыкновенный – вид низшей нежити, питающийся, в основном, падалью или неопытными путниками, оказавшимися в одиночестве в пустынных, необжитых местах. Бессмертными не являются, заклинаний творить не способны, однако невероятно быстрые и ловкие. Стая гулей из трех-пяти особей в состоянии загрызть даже самого опытного охотника-одиночку.
ВОПРОС ТРИДЦАТЬ ВТОРОЙ: КОМУ МЕШАЕТ ВИТТАРИНА ЭЛЬ-КЕТ-АЙНА?
ВОПРОС ТРИДЦАТЬ ВТОРОЙ: КОМУ МЕШАЕТ ВИТТАРИНА ЭЛЬ-КЕТ-АЙНА?
Три самые главные вещи в жизни – это любовь, дружба и убеждения.
Энвиньатар, отец Виттарины
Семья – это самое важное. Без нее никуда. Да еще здоровье.
Лоргахия, мать Ха-Азы и бабушка Витты и Сильмы
Найди свое место в жизни и того, о ком тебе захочется заботиться.
И чтобы этот кто-то отвечал тебе взаимностью.
Ха-Аза, мать Витты и Сильмы
Главное в жизни – делать то, что ты захочешь, по возможности, без
вреда для других.
Сильмавента, сестра Витты
Подлинные любовь и дружбу можно сравнить с хорошим алмазом.
А убеждения всегда можно немного изменить. И свои, и чужие.
Семья – это главная ценность. А самое ценное в семье –
взаимопонимание и достаток. Главное – не окружать заботой того,
кто может оказаться лишь подделкой. Делай в жизни все, что
считаешь нужным. Только не во вред себе и своей семье. А все
остальные пусть катятся в Бездну!
Ответ Имрага Керода, деда Витты и Сильмы, на все вышесказанное
Авентия, лазарет, пустырь за зданием Школы, год 999-й от основания, месяц метелей, число 16-е.
На пустырь я шагала, как на казнь, поминутно почти по пояс проваливаясь в сугробы из свежевыпавшего снега. Белые хлопья падали сегодня с самого утра, а расчистить дорогу к пустырю одному нашему знакомому троллю, понятное дело, и в голову не пришло.
Каждый раз при этом я поминала то Великую Бездну, то, без сомнения, не менее великую, Тьму - любимое ругательство любимого же магистра. Хотя кто его знает, может у него и покрепче словечки в лексиконе имеются. В общем, настроение было хуже некуда. Сначала.
Уже подходя к месту наших обычных посиделок, я чуть замедлила шаг (хотя куда уж еще медленнее), а потом и вовсе остановилась за небольшим кустиком. Полюбоваться.
Атмосфера, царившая возле ярко полыхающего костра, была безмятежной и даже романтической. Вампир с нимфой сидели, обнявшись; Пышик вполголоса что-то рассказывал, то и дело тыкая прутиком в снег. Рядышком примостилась знакомая гитара, отливающая в свете костра черным золотом.
Орка, прямая, как натянутая до предела тетива боевого лука, расположилась на камне напротив воркующей парочки и сосредоточенно вглядывалась вдаль.
Мирана видно не было.
Надаль, похожий на нахохлившегося вороненка, подперев рукой подбородок, с отсутствующим видом смотрел на пляшущий огонь. Ларсу он, что ли, подражает - тот тоже вечно в черном ходит. Но целителю-то по должности положено, да и зеленым разбавлено. Даже красиво. А тут – полный мрак.
- Выходи уже. У костра гораздо теплее, - Исил, конечно, давно почувствовала мое присутствие. Ну еще бы, с ее-то даром!
Я громко чихнула и вышла на свет.
Вернувшийся из небытия темный вновь превратился в подвид “язвы обыкновенной, бесцеремонно-подковыристой”:
- Думала, заболеешь, и можно будет ничего про себя не рассказывать? Да и простуда тебе не пойдет – итак тощая, еле увидишь. Просто рыжая замерзшая мышь. Нет уж, иди сюда. Я тебя греть буду.
Столько комплиментов сразу! Прямо не знаю – то ли словами ответить, то ли сразу огнем шарахнуть…
- Не обращай внимания. Это он такой нервный, потому что Ларс ему запретил помогать тебе лабораторные стекляшки мыть. Мол, вы и так много чего натворили, а если вас вдвоем оставить... – Селена в этот самый огонь еще и масла подлила.
- Ух, еле вырвался! Эти девчонки такие… Я ничего не пропустил? – подбежавший Миран, раскрасневшийся от мороза (с бледно-зелеными ушами и волосами в зеленую крапинку это выглядело просто умопомрачительно), сходу вытащил из-под своей меховой куртки пару бутылей внушительного размера и бухнул их на булыжник, служивший нам столом.