Кароль затаил дыхание.
– Руки! – велел Идали, и на этот раз беспрекословно подчинился даже аркан.
Все трое торопливо схватились за руки, образуя круг.
Идали шевельнул губами, беззвучно произнес что-то.
И в следующий миг полыхнуло и громыхнуло так… что в голове у капитана Хиббита осталась одна-единственная мысль.
Ну вот он и конец.
Не перестарался ли кое-кто, пытаясь растормошить брата?…
Глава 8
Вода ударила из крана тугой струей, покрыв фарфоровую раковину мириадами мелких капелек. Спустя мгновенье потеплела, а потом и погорячела.
Юргенс вымыл руки и с интересом огляделся, высматривая, к чему бы их еще приложить.
Задачка с водопроводной системой оказалась не слишком трудной, но и не совсем уж простой. А в самый раз для того, чтобы в процессе ее решения пытливый ум разохотился и возжелал еще чего-нибудь в том же роде.
Господин Литиус подставил под струю палец, отдернул его и восхитился:
– Блестяще! За каких-то полчаса… Друг мой, да вы гений!
– Вроде того, – скромно ответил Юргенс, размышляя про себя о том, что система подогрева воды здесь примитивна, конечно, но при дровяном отоплении, пожалуй, только такая и возможна. Улучшений не требуется…
– За это нужно выпить! – радостно сказал Литиус. – Вернемся в кабинет. Никки, думаю, не обидится, если мы в ее отсутствие воспользуемся тамошним запасом спиртного. – И, словно угадывая направление его мыслей, добавил: – Кстати, может, вы еще и антикварное оружие ремонтируете?
– Какое именно?
– Никки жаловалась, что арбалет барахлит, который она года три тому назад приобрела на аукционе. Обошелся он ей в кругленькую сумму, конечно, но зато и был тогда в идеальном порядке. А вот теперь…
– Дайте посмотреть, – воодушевился Юргенс.
Они покинули ванную комнату на первом этаже особняка, поднялись по мраморной лестнице на второй, миновали несколько закрытых дверей в длинном темном коридоре и вошли в уже знакомый ему зальчик с камином, увешанный всевозможным оружием и охотничьими трофеями.
Первым делом господин Литиус налил обоим по солидной порции бренди, достав бутылку из стеклянного шкафа, на верхних полках которого красовались на бархатных подставках старинные пистолеты вперемежку почему-то с вычурными пивными кружками. Потом заставил Юргенса осушить стаканчик до дна, уверяя, что проделанная им работа заслуживает гораздо большего вознаграждения. И наконец снял со стены в дальнем углу упомянутый арбалет, который и вручил ему со словами:
– Вид неказистый, конечно, но в ту эпоху, когда он был изготовлен, красоты в нашей стране от оружия и не требовалось. Сугубо рабочий был инструмент, массового, можно сказать, применения…
Юргенс при виде тяжеловесной конструкции усмехнулся:
– Заря арбалетостроения?
Повертел его в руках с полминуты и разочарованно протянул:
– Ну, уж это хозяйка и сама могла бы увидеть. Вот здесь, – он показал пальцем, – проклеить, и нет проблем. Правда, если ей так дорога антикварность, клей имеет смысл приготовить самостоятельно, по рецептам того времени.
Господин Литиус глянул на него с великим уваженьем во взоре.
– Еще по стаканчику? – спросил почтительно.
– Ага, – пробормотал Юргенс, поднеся оружие почти вплотную к глазам и уставившись на спусковой механизм. – Интересно… орех не похож на наши… а, вот в чем дело!
Всего один изгиб – и какая разница!
В следующий миг он забыл про арбалет.
Идея, вдруг осенившая его при виде необычного изгиба, была потрясающей. Великолепной.
Новым словом во «всем-на-свете-строении»!
И почему последний заказ показался ему нелепицей? Ведь достаточно всего лишь чуть-чуть расширить замысел клиента, и это будет… вещь! Фантастическая, изумительная вещь! При том простая, как… колесо!
Нужно только уточнить кое-что…
Юргенс лихорадочно заозирался по сторонам.
Черт, где это он… где его мастерская?…
– Что-то ищете? – услужливо спросил Литиус.
Обратную дорогу к дому Пиви проделала как во сне. Не заметив и лотосового пруда. Хотелось одного – чтобы госпожа Никкола перестала уже трещать над ухом и дала ей собраться с мыслями…
В какой-то миг, оставшийся тоже не замеченным, хозяйка, словно вняв ее безмолвной мольбе, и впрямь куда-то делась, предоставила гостью самой себе.
Наступила благословенная тишина. И в этой тишине… О, какие же ослепительные перспективы открылись ее трепещущему сердцу, какими дивными красками заиграла вся грядущая жизнь!