— Все очень просто, господа, — тут она подняла темные глаза, и в них что-то блеснуло. — Мне бы хотелось делать что-то полезное.
Лорд Маккон подождал, пока они выйдут в коридор и вежливо раскланяются, с подобающей учтивостью прощаясь с молодой леди (во всяком случае, это было абсолютно верно в отношении профессора), и лишь после этого задал действительно волновавший его вопрос.
— Ради всего святого, Рэндольф, почему бы ей просто не выйти замуж? — с искренней досадой спросил он.
Рэндольф Лайалл с неподдельным недоумением взглянул на начальника. Обычно граф, невзирая на свое бахвальство и шотландскую брюзгливость, отличался проницательностью.
— Да ведь она, сэр, старовата для замужества…
— Вздор! — отрезал лорд Маккон. — Ей не может быть больше четверти века.
— И она чересчур, — профессор искал способ выразить свою мысль как подобает джентльмену, — напористая.
— Ха! — граф пренебрежительно отмахнулся своей громадной ручищей. — Просто характер у нее потверже, чем у большинства дамочек в нынешнем веке. Наверняка найдутся проницательные джентльмены, которые оценят ее по достоинству.
У профессора Лайалла, отличавшегося развитым чувством самосохранения, возникло ощущение, что, скажи он сейчас что-нибудь насчет внешности этой барышни, ему могут в прямом смысле откусить голову. Вместе со всем остальным светским обществом он мог считать кожу мисс Таработти темноватой, а ее нос — крупноватым, однако лорд Маккон, судя по всему, не разделял этого мнения. Лайалл был бетой четвертого графа Вулси с тех пор, как Коналл Маккон нагрянул в эти края. С тех пор минуло всего двадцать лет, и кровавая память тех событий была еще жива, а потому ни один оборотень, включая и самого профессора Лайалла, не решился пока спросить Коналла, зачем тому понадобилась территория Лондона. Граф был человеком загадочным, и его вкусы в отношении женщин тоже трудно было понять. Насколько профессору было известно, его альфе вполне могли нравиться римские носы, смуглая кожа и напористый характер. Поэтому вместо замечания о внешности мисс Таработти он сказал:
— Возможно, сэр, ее не берут замуж из-за итальянской фамилии.
— М-м, вполне вероятно, — согласился лорд Маккон, хотя в голосе его не хватало убежденности.
И два оборотня вышли в черную лондонскую ночь: один с телом мертвого вампира, а другой с озадаченным выражением лица.
ГЛАВА ВТОРАЯ
НЕОЖИДАННОЕ ПРИГЛАШЕНИЕ
Обычно мисс Таработти держала в тайне свой статус бездушной. О нем не знала даже ее родня. Следует заметить, что Алексия вовсе не была каким-то неупокоенным мертвецом, нет; она оставалась живым, дышащим человеческим существом, вот только… без души. Ни ее семья, ни общество, в котором она вращалась, даже не замечали, что в ней чего-то недостает. Все воспринимали мисс Таработти просто как засидевшуюся в девицах из-за властного нрава, смуглой кожи и слишком крупных черт лица барышню. Алексия считала слишком хлопотным делом рассказывать о своем бездушии в плохо информированном обществе. Это было бы почти так же неловко, как сообщать, что ее отец, во-первых, итальянец, а во-вторых, уже умер.
К плохо информированному обществу относились и ее собственные родственники, которые специализировались на том, чтобы быть одновременно беспокойными, упрямыми и глупыми.
— Только посмотрите на это! — Фелисити Лунтвилл помахала перед сидящими за завтраком родственниками экземпляром газеты «Монинг пост».
Ее отец, достопочтенный сквайр Лунтвилл, не стал отвлекаться, сосредоточив все внимание на сваренном вкрутую яйце и тосте. Но ее сестра Ивлин кинула вопросительный взгляд, а маменька спросила, не допив свой целебный ячменный отвар:
— Что там такое, милая?
Фелисити указала на статью в разделе светской хроники:
— Тут сказано, что на вчерашнем балу произошел очень неприятный инцидент! Вы знали об инциденте? Я вот никаких инцидентов не припомню.
Алексия раздраженно хмурилась, глядя на вареное яйцо. У нее сложилось впечатление, что лорд Маккон намеревался сохранить случившееся в тайне от газетчиков. Она отказывалась признать тот факт, что изрядное количество людей, видевших ее в обществе мертвого вампира, делали это практически невозможным. В конце концов, предполагалось, что граф специализируется именно на том, чтобы еще до рассвета совершить несколько невозможных вещей.
— Похоже, там кто-то умер, — уточнила Фелисити. — Никаких имен не названо, но смерть определенно была, а я все пропустила! Какая-то барышня нашла тело в библиотеке и от потрясения упала в обморок. Бедняжечка, как это для нее ужасно!
Ивлин, младшая из сестер, сочувственно поцокала языком и потянулась к горшочку с крыжовенным джемом.
— А там не сказано, кто эта барышня?
Фелисити изящным движением потерла носик и продолжила чтение.
— К сожалению, нет.
Алексия подняла брови и в не характерном для нее молчании пригубила чай. Потом поморщилась от запаха, прищурилась, глядя в чашку, и потянулась за сливками. Ивлин старательно, ровным слоем размазывала джем по тосту:
— Как это, право, скучно! Мне хотелось бы знать все важные детали этой истории, она ведь так похожа на сцену из какого-то готического романа. Есть еще что-нибудь интересное?
— Ну, дальше в статье подробнее написано про сам бал. Подумать только, автор даже критикует герцогиню Снодгроув за то, что она не подала никаких закусок.
— Но ведь правда, — горячо согласилась Ивлин, — даже в общественных клубах подают такие маленькие простенькие сэндвичи. Вряд ли герцог не может позволить себе подобных расходов.
— Совершенно верно, моя милая, — согласились миссис Лунтвилл.
Фелисити посмотрела, кем подписана статья.
— Автор — какой-то «аноним». Ни о чьих нарядах ничего не сказано. Я бы назвала это никудышным обзором. И ни я, ни Ивлин даже не упомянуты.
Барышни Лунтвилл пользовались большой популярностью у прессы благодаря своим безупречным нарядам, а также поразительно большому количеству воздыхателей. Вся семья, за исключением Алексии, наслаждалась этой популярностью, и никого из ее членов вроде бы не смущало, что опусы газетчиков не всегда оказывались лестными. Неважно, что они пишут, лишь бы писали.
Вид у Ивлин был недовольный. Между ее идеально изогнутыми бровями появилась легкая морщинка.
— Я ведь надела новое ярко-зеленое платье с розовыми водяными лилиями только для того, чтобы о нем написали.
Алексия поморщилась. Она предпочла бы, чтобы ей не напоминали об этом платье — слишком много оборочек.
Один из неудачных побочных эффектов повторного замужества миссис Лунтвилл заключался в том, что и Фелисити, и Ивлин совсем не походили на единоутробную старшую сестру. Случайно встретив их вместе, никто даже не догадался бы, что Алексия в родстве с этими двумя барышнями. Помимо того что в них отсутствовали итальянские крови и наличествовала душа, Фелисити и Ивлин были довольно недурны собой: этакие бледные стандартные блондинки с большими голубыми глазами и маленькими ротиками-бутончиками. К сожалению, как и их дражайшая маменька, они были всего лишь «довольно недурны собой», не более того. Других достоинств у них не наблюдалось, и, следовательно, беседа за завтраком категорически недотягивала до интеллектуального уровня, к которому стремилась Алексия. Впрочем, она была рада уже и тому, что разговор свернул с темы убийства на более прозаические вещи.
— Всё, про бал больше ничего не пишут, — Фелисити помолчала, переключившись на раздел светских объявлений. — Вот тут очень интересно. Эта симпатичная чайная неподалеку от Бонд-стрит теперь будет работать до двух часов ночи, чтобы привлекать клиентуру из числа сверхъестественной публики. Не успеешь оглянуться, как они включат в меню сырое мясо и кровь в бокалах. Как ты считаешь, мама, стоит ли нам по-прежнему так часто туда ходить?
Миссис Лунтвилл снова оторвалась от своего ячменно-лимонного отвара:
— Не понимаю, какой в этом вред, моя дорогая.