- Будешь послушной, Иванка… - прохрипел над брюнеткой, сжимая пальцы на скомканной ткани. Он не просил её. Совершенно очевидно, что это было громкое утверждение, не подразумевающее никаких других вариантов. – Будешь милой со мной, и приветливой.
- Иди к дьяволу! – сквозь хрип и слёзы.
Марк отпустил её платье и вновь потянул на себя густую копну волос. Заставляя девушку выгнуться в пояснице и подняться. Впечататься спиной в крепкую мужскую грудь и тут же почувствовать облегчение, когда кожа на голове перестала болеть, а волосы, наконец, оказались на свободе.
Выдохнула со свистом, радуясь эфемерной свободе…
- К дьяволу? – переспросил мужчина и, не позволяя ей расслабиться, перехватил её лицо, больно впиваясь фальшивыми пальцами в плоть. Прижал девушку сильнее и обжег дыханием ледяную кожу. Прошёлся кончиком носа по её затылку. В глазах рябь, а ноги перестали ощущать под собой твёрдую поверхность. – Я утащу тебя за собой, птичка.
Брюнетка ахнула, когда тяжёлая ладонь легла на её грудь. Накрыла полушарие собой, слегка поглаживая. Его пальцы проложили дорожку вдоль выреза на груди и проскользнули под тонкую ткань. Отогнули чашечку бюстгальтера, мгновенно находя, маленький и такой твёрдый сосок.
Охуеть просто.
Марк сдержался из последних сил, чтобы не зарычать ей в волосы. Чтобы не спугнуть ещё больше, чем есть уже. А она боится. Так сильно, что вся трясётся под его натиском. Даже челюсть, которую он сжимает второй рукой: дрожит. Терпит его касания. Он уверен… нет, Марк знает наверняка, что его прикосновения ей неприятны. Чего не скажешь о нём. Она прелесть. Трахал бы девчонку дни напролёт. Выбивал бы всю спесь, до черноты в глазах, до ватных ног, до хрипов…
Мужчина сжал тугую горошину между большим и указательным пальцами, и тихо простонал ей в шею. Открыл рот, и мазнул губами по нежной коже на сгибе, возле ключицы.
- Я не трахну тебя здесь и сейчас, Иви. Как бы мне не хотелось. Не сделаю этого даже завтра. И послезавтра… - скользнул под вторую чашечку и сделал тоже самое, играя с набухшим соском. Одному Богу известно, как он ещё сдерживается. Или дьяволу. – Я дам тебе время привыкнуть.
- Виктор убьёт тебя за это! Он не простит тебе того, что делаешь! – шепнула сквозь слёзы и боль в щеках.
- Лишит меня второй руки, – тихо смеётся мужчина за её спиной. Но не отпускает. Держит крепко, продолжая пытки и, растирая ладонью острый сосок. Блаженство, мать твою… - но тебя это не должно волновать, милая моя Иви.
Неожиданно его руки расслабляются, и Марк отпускает девушку, отдаляясь от брюнетки на пару шагов. Прячет руки в карманах брюк, оттягивая ткань и, снимая дискомфорт с собственного члена.
Улыбается, глядя на то, как суетливо она поправляла на себе сбившееся платье. Как прятала белье под синей тканью, и громко ругалась. Наверняка, поливала его дерьмом на своём смешном языке.
- Иди к себе, – бросил ей, тряхнув головой. Будто скидывая с себя наваждение. Больше не глядя. Иначе, передумает, и разложит прямо здесь. На этом столе. Кстати об этом… - и… - щёлкнул языком, подбирая слова, – назад пути нет, Иванка. Ты приняла решение.
Выдержал взгляд полный ярости и ненависти. Девчонка скривилась, и смахнула с лица непослушные пряди. Облизнула сухие губы.
Молчит? Правильно, птичка… лучше молчи.
Девушка сорвалась со своего места. Взвинченным зверьком метнулась в сторону дома, считая удары, бешено колотящегося в рёбра сердца. Ногти так сильно вонзались в ладони, что кожа вот-вот лопнет.
Влетела в свою комнату, показательно громко хлопнув дверью и, застывая возле неё. Ударила затылком по дереву, закрывая глаза. Участок кожи на шее, которого он касался губами, до сих пор горел. Провела по нему пальцами и снова зарычала, пытаясь стереть ощущение невесомого скольжения. Его дыхания. Слишком горячего. Словно пар от кипящей воды.
Ублюдок. Ублюдок и мразь. Он даже не отрицает это! Даст ей время привыкнуть?! Он издевается над ней?!
…
Марк проводил её спину, прямую, тонкую, изящную. Гордячка. Даже сейчас не потупила взгляд. Встречает свои страхи с гордо поднятой головой.
Брюнет усмехнулся и покачал головой. Напряжённый член в брюках доставлял не только напряжение, но и боль. Как только он коснулся её кожи на груди, как только щёлкнул первой пуговицей, у него уже стоял. С каждой секундой откачивая всю кровь из башки. Как она это делает?
Облизал свои губы, зная, что на них до сих пор держался вкус её кожи. Нежная такая. Хрупкая. И дикая. Как лесная ягода в густой лесной чаще. Попробуй, отыщи. Но вкус… он того стоит.