Он в это время поворачивается лицом к дому. Снова прячет руки в карманы, и достаёт из одного из них телефон. Что-то на нем просматривает, зависает на пару секунд... и поднимает голову наверх. Ловит меня тяжёлым взглядом. Цепляет. Держит. Сейчас я сама чувствую себя собакой. Так смотрит хозяин на своего питомца, когда показывает ему своё превосходство. Сама не замечаю, как сжимаю пальцами тонкие занавески. Не могу отвести взгляд. Словно он мне не позволяет этого сделать. Сглатываю ком в горле. С трудом.
Мужчина просверливает в моём лбу дырку, а мне кажется, что я сейчас потеряю сознание. Этот взгляд обещает мне много проблем. Обещает, что легко мне не будет. Он кажется мне страшнее всех тех псов, что бегают по широкому двору.
Ещё пара секунд, и он отводит глаза сам. Снова опускает их в телефон. Бьёт большим пальцем по экрану, и подносит к уху. Бросает в мою сторону ещё один быстрый взгляд, и уходит в направлении дома. Я его уже не вижу, но меня до сих пор не отпускает. Почти трясёт. Чувствую, как взмокла моя шея. Липко. Неприятно.
Слезаю с подоконника и подхожу к зеркалу. В отражении на меня смотрит уставшая барышня. Глаза остаются опухшими, сколько бы я их не промокала полотенцем, смоченным в ледяной воде из-под крана.
Мне нечем стянуть свои волосы. Я приняла душ и помыла голову. Поэтому они сохли сами по себе. Легли на плечи беспорядочными волнами, создавая видимость неопрятности. Мне не нравится. Я заплетаю недлинную косу, оставляя концы несвязанными.
Я сняла с себя тряпку, именуемую платьем, и одела ту одежду, что принёс мне Нико. Это оказался свободный трапецевидный сарафан длиной чуть выше колена. Белоснежный. Льняной. Кажется, этот мужчина питает слабость ко льну. У меня не было бюстгальтера, поэтому, в этом наряде, я ощущала себя некомфортно. Моя грудь просвечивалась через тонкую ткань. Мне хотелось прикрыться. Но было нечем. Я искоса посматривала на белоснежную наволочку…
Я застирала свои трусики, и нацепила их на себя влажными. Не очень приятно, но выбора у меня нет. Просить его принести мне нижнее бельё… всё равно, что провоцировать пса… Ну, вот. Снова в голове эти собаки.
Мне до ужаса хочется спать. Но мне страшно. Страшно, что кто-то войдёт сюда в то время, как мои глаза будут закрыты, в то время, когда я буду к этому не готова.
Вздыхаю и сажусь на кровать. Мне остаётся ждать. Смотреть, следить, запоминать. И ждать.
Глава 5
Глупая. Глупая и неосмотрительная. Я обещала себе не спать, но все же позволила своим глазам закрыться. Провалилась в сонную негу, наплевав на осторожность, о которой сама себе талдычила.
Сейчас же, я продолжаю лежать, укутавшись в стеганное светлое одеяло. Я пробудилась от тихого шелеста в своей комнате. Приоткрыла глаза, замечая мужской силуэт, который придвигал стул ближе к кровати. Я даже перестала дышать. Закрыла глаза, проклиная свои веки, что так предательски дрожали. Но он не должен был заметить. В комнате было темно. Ночь, или же поздний вечер. Из открытого окна доносилась стрекотня сверчков, и редкий лай местных клыкастых сторожил. Никакого гомона, и грубых мужских голосов.
Было настолько тихо, что я слышала дыхание человека напротив. Не тяжёлое, не шумное. Размеренное, тихое. Но я его слышала. Из-под полуприкрытых ресниц, я незаметно наблюдала за ним. Это был Нико. Я поняла это тогда, когда он достал телефон. Яркий свет от экрана озарил его лицо. Немного хмурое. Он провёл ладонью по коротким волосам, от лобной части до затылка. Спустил руку на шею, и размял ту пальцами. Глубоко вдохнул и шумно выдохнул. Отложил телефон на стол. А после вытянул длинные ноги вперёд, закидывая обе руки за голову.
- Тебя не найдут. - Проговорил в полный голос, заставляя меня открыть глаза полностью. Он знал, что я не сплю? Снова? - Как бы сильно тебе этого не хотелось. Агата.
Я продолжаю молчать и искать в темноте его глаза. Мне нечего ему ответить. Да, и есть ли смысл?
- Ты сделаешь всё, что я тебе скажу. - Продолжает чуть тише. - Сделаешь, и тогда я тебя отпущу. И мы представим, что никогда друг с другом не встречались. Ты забудешь всё, как страшный сон. - Он меняет позу, и складывает локти на коленях, подпирая сплетёнными в кулак пальцами подбородок. - Я всё ещё не доверяю тебе, снежок. Поэтому, ты будешь делать только то, что я тебе скажу.
- А если нет? - Смелею, и тут же об этом жалею. Сжимаю губы, прикусывая их зубами.
- Я сделаю тебе очень больно. Тебе, и твоей одинокой маме.
Беспроигрышный вариант. Шах и мат, Агата... шах и мат.
Я сглатываю накопившуюся слюну. Слишком громко. Боюсь пошевелиться. Продолжаю лежать, подложив под щеку ладони. Он не сказал, что убьёт меня. Он сказал, что сделает мне больно. Это гораздо хуже. Кто знает, насколько больна его фантазия и насколько он жесток?