– Отлично, – говорю я. – Но кто защитит меня от моей суженой? Эта девчонка настоящая дикарка. Вы можете представить ее в роли жены политика? Сомневаюсь, что она вообще умеет ходить на каблуках.
– Аида юна и податлива, – отвечает отец. – Ты будешь учить ее, сделаешь из нее того, кто сможет стоять на твоей стороне и поддерживать твою карьеру.
Юна и податлива?
Вряд ли мой отец хорошенько рассмотрел эту девчонку. Может она и юна, но податлива не более, чем чугун.
– Какой вдохновляющий вызов, – цежу я сквозь зубы. – Не терпится начать.
– Хорошо, – отвечает отец. – Сможешь приступить через неделю на вечеринке в честь помолвки.
– Вечеринке в честь помолвки? – Это, блин, шутка что ли? Я узнал обо всем лишь пять минут назад, а они, похоже, уже запланировали публичное объявление.
– Вам с Аидой нужно согласовать свою историю, – вставляет мать. – Например, что вы познакомились примерно полтора года назад, а прошлой осенью начали серьезно встречаться. Хотели повременить со свадьбой до окончания выборов, но поняли, что просто не можете больше ждать.
– Может, тебе просто написать для меня пресс-релиз, мама? Заодно и свадебные клятвы, раз уж у тебя хорошо получается.
– Не смей хамить, – рявкает отец.
– И помыслить не мог, – отвечаю я.
Сомневаюсь, что то же самое можно сказать о моей будущей невесте. Что ж, хоть что-то веселое может получиться из того хаоса, в который меня втянули, – я буду наблюдать за тем, как моим родителям приходится иметь дело с маленькой чертовкой, которую они приводят в нашу семью.
Аида
Мои братья в шоке от безумного плана отца.
Данте не сказал ни слова по пути домой, но я слышала, как он несколько часов спорил с papa за закрытой дверью кабинета.
Все было бесполезно. Papa упрям как осел. Сицилийский осел, который ест только чертополох и дает по зубам любому, кто подходит слишком близко. Если он принял решение, то даже трубный глас его не переубедит.
Честно говоря, лучше уж Апокалипсис, чем то, что должно случиться.
В первый же день после заключения сделки я получила сообщение от Имоджен Гриффин, в котором говорилось о какой-то вечеринке в честь помолвки в среду вечером. Вечеринка в честь помолвки! Словно это повод для праздника, а не приближающаяся катастрофа.
А еще она отправила мне коробку с кольцом.
Разумеется, я его ненавижу. Это огромный старинный бриллиант квадратной формы в ослепляющей оправе, настолько массивный, что задевает все подряд при любом удобном случае. Я держу его на прикроватном столике и не собираюсь надевать до тех пор, пока не наступит день, когда меня не останется выбора.
Единственная ложка меда во всей этой огромной бочке дерьма – это то, что Себастиану стало немного лучше. Ему пришлось перенести операцию по восстановлению передней крестообразной связки колена, но мы наняли лучшего врача в городе – того самого, что вылечил колено Деррика Роуза[25]. Так что надеемся, что он скоро снова встанет на ноги.
Тем временем я навещаю Себа каждый день и привожу все его любимые вкусняшки – шоколадные конфеты с арахисовой пастой, сыр-косичку и соленый кешью, – а также его учебники.
– Ты их хоть раз открывал? – поддразниваю я брата, складывая книги на прикроватный столик.
– Раз или два, – ухмыляется он мне с больничной койки.
Миленькая ночнушка, которую выдали Себастиану, выглядит нелепой и крошечной на его гигантском теле, едва прикрывая длиннющие ноги. Забинтованное колено покоится на подушке.
– Ты же не разгуливаешь в этом по коридорам? – спрашиваю я.
– Только если дежурят хорошенькие медсестры, – подмигивает брат.
– Фу.
– Лучше привыкай ко всем этим романтическим штучкам, – говорит Себ, – раз уж тебе скоро быть стыдливой невестой…
– Даже не вздумай шутить об этом, – рявкаю я.
Себастиан бросает на меня сочувствующий взгляд.
– Волнуешься? – спрашивает он.
– Нет! – быстро отвечаю я, хоть это и полнейшая ложь. – Это им стоит волноваться. Особенно Кэлламу. Я собираюсь задушить его во сне при первой же возможности.
– Не делай глупостей, – предупреждает меня Себ. – Все серьезно, Аида. Это тебе не семестр в Испании и не стажировка в «Пепси». Ты не сможешь все бросить, просто потому что тебе не понравится.
– Я знаю, – отвечаю я. – Я прекрасно понимаю, насколько сильно влипла.
Себастиан хмурится – он не любит, когда я расстраиваюсь.
– Ты говорила с papa? Может, если скажешь ему…
– Это бесполезно, – перебиваю я. – Данте спорил с ним всю ночь. Отец не станет меня слушать.
Я смотрю на колено брата, которое кажется вдвое больше обычного под бинтами, и на синяки, расползающиеся по всему бедру.
25