Спать не собирался, приготовившись встретить незваного гостя.
Тварь пришла сразу после полуночи. Я это ощутил неким чувством и по внезапно наступившей тишине. Резко смолкли ночные птицы, перестали заниматься своими делами зверьки, стихли даже насекомые. Пульс участил свой бег, а по коже забегали ледяные мурашки.
«Ну, давай, давай», — мысленно поторопил я врага, до сих пор так и оставшегося для меня неизвестным.
Тот или не мог слышать мысли, или плевать хотел на мои понукания. Ещё час ждал своего часа, вынюхивая окрестности или слушая меня. Всё началось так же, как вчера — с разрыва моей сигнализации. А вот окончание пошло далеко не так. Стоило твари оборвать бечёвку с колокольчиками, как освободилась короткая жердь с привязанными острыми колышками. Закрепил я её на потолке прохода, постаравшись сделать так, чтобы она выглядела уместно среди каркаса жердей. Ещё пришлось побродить по лесу в поисках самой гибкой ветки, способной согнуться практически в колесо и распрямиться с силой стальной пружины.
И вновь сводящий с ума истошный визг, от которого мутилось зрение, сводило кишки в животе и слабели конечности. Но это был приятный шум, так как означал, что существо сполна распробовало мою заготовку, созданную конкретно под него. Через пару секунд визг сменился неприятным клокотанием с чавканьем и хрустом древесины.
«Уйдёт», — мелькнула в моей голове мысль.
После первой ловушки я ждал, что раненая тварь влетит в одну из ловчих ям, потеряв осторожность и снизив внимательность в связи с ранением. Так оно и случилось. Прошло не больше минуты, как раздался очередной визг в паре десятков метров от логова. Меня дёрнуло к проходу желание добить тварь, пока та скована капканом. Смог сдержаться, проявив осторожность и предположив, что ночью даже тяжелораненая гадина будет опасна, если вспомнить её гипнотический взгляд.
До рассвета просидел, как на иголках. С первыми лучами солнца осторожно разобрал преграду и выглянул наружу. Поблизости не увидел никого. Было тихо.
«Даже слишком тихо», — подумал я, обратив внимание на отсутствие трелей птиц, всегда встречавших меня поутру.
Вместе с тишиной утро подарило тошнотворный запах. Пример было сложно подобрать. Какая-то смесь уксуса, разложения и химии, ацетона или скипидара.
Вооружившись заострённым колом, заменившим мне копьё, я рывком выскочил наружу и закружился, осматриваясь по сторонам. Быстро нашёл взглядом ловчую яму, куда угодила ночная тварь. Освобождаясь от капкана, она не жалела ни его, ни себя. Ямка была разворочена кольями, которые я в ней прочно закрепил, уперев в стенки. Сами острые колышки валялись поблизости от неё. Их покрывала чёрная свернувшаяся кровь. Именно от неё шёл тошнотворный запах, распугавший окрестных пичуг. Также кровью была залита земля рядом с капканом.
— Сука, прямо чужой какой-то, — тихо сказал я, когда увидел пожухшие от попавших на них капель чёрной крови травинки и листочки кустиков. Их будто кислотой полили.
Спустя десять минут я подвёл первый итог. Тварь оказалась серьёзно ранена. Если она не обладает приличной регенерацией, то восстанавливаться будет не один день. И из этого вытекают два решения. Первое, я сворачиваюсь и ухожу назад в посёлок скорым ходом. Форы от раны мне хватит, чтобы оторваться от твари и успеть оказаться под защитой частокола прежде, чем та меня нагонит. И второе, мне стоит пройти по кровавым следам до лежбища существа и там его прикончить. Это не только даст мне возможность продолжить заниматься поиском камней и золота, но и даст хороший куш в виде марок и талантов. Хм, в теории даст, так как я не представляю, что можно получить от неизвестной твари. Теоретически, мне отсыплется очень много. Вполне возможно, что это машина или животное-киборг. На эту мысль наталкивает скипидарный запах крови, в смысле химический. Да и разложение вполне может быть последствием сбоя в работе симбиоза живой плоти и имплантов. А за существ Красной ветви система Возвышения щедро награждает.
— Чёрт, и хочется, и колется, и мама не велит, — пробормотал я под нос, не зная, что предпринять.
В итоге после быстрого завтрака я решился всё-таки поставить точку в нашей борьбе с тварью. Перед тем как отправиться по следу, срубил несколько ровных тонких жердей и сделал из них полдюжины метательных копий. И два больших в полтора моих роста, к заточенным концам которых я прикрутил короткие палочки на манер креста. Получилось нечто отдалённо похожее на рогатины, с которыми некогда мои предки ходили на медведя. На остриях я дополнительно сделал ножом зарубки, чуть-чуть спустив стружку. Это, опять же, по моему мнению, должно не дать твари быстро вырвать копья из тела. Хотя, не факт, что та обратит внимание на подобные вещи. Судя по тому, как она выдёргивала ногу из вьетнамского капкана, ей совсем не жаль себя. Вот только если так думать, то мне тогда проще всего сидеть в посёлке и охотиться на крыс с ящерицами, а не выбираться далеко за пределы частокола.