Анжелика разрывалась между страхом и желанием стать важной частью его жизни. Месть превратилась в мучительную и теперь уже не совсем понятную обязанность. Когда они летели в Сиэтл, она украдкой наблюдала за спавшим, как ей казалось, Синджуном, и у нее появилась надежда, что ее мать, возможно, ошиблась, назвав его злейшим врагом.
Между тем Брейкер, притворявшийся спящим, открыл глаза, и Анжелика сразу поняла, что все это время он наблюдал за ней. В его взгляде, как ей показалось, были сожаление, неуверенность и… желание.
За многочасовой полет они почти не разговаривали друг с другом, но Анжелика никогда еще с такой остротой не ощущала присутствие мужчины, даже никогда не предполагала, что такое возможно.
– А где Чак? – спросила она, едва поспевая за Брейкером.
– Пошел за багажом.
– Я должна кое-что купить по дороге.
– Нет проблем.
На эскалаторе он встал рядом, крепко держа ее за локоть.
…Пока смерть не разлучит нас…
Анжелику снова охватила паника.
Синджун быстро завел ее в вагончик автопоезда и, указав на ярко-оранжевое пластиковое сиденье, приказал:
– Садитесь.
– Я сидела несколько часов. Теперь постою для разнообразия.
Он встал лицом к ней и тоже ухватился за поручень немного выше ее руки, поэтому ей оставалось только сосредоточенно разглядывать его рубашку. Он был многоликим: то любезным хозяином поместья на тропическом острове, то любителем мифов, то пляжным странником, то разгневанным человеком с множеством тайн. А теперь вот всесильным правителем могущественной финансовой империи. Или сейчас перед ней стоит настоящий Синджун Брейкер?
– У вас усталый вид, – тихо сказал он, неожиданно коснувшись пальцем ее щеки.
– Я чувствую себя прекрасно.
– Вы ничего не хотите мне сказать?
– Сказать вам? – У нее мгновенно пересохло в горле.
– Нечто такое, от чего вам станет легче. Мне кажется, словно между нами какой-то барьер, словно вы говорите одно, а имеете в виду совершенно иное. Или вы думаете совершенно иное?
– Забавно, – ответила Анжелика. – Мне кажется, что вы слишком многое скрываете. Или вы думаете одно, а чувствуете совершенно иное? Может, это просто самозащита?
Чуть заметно улыбнувшись, Синджун поправил ей волосы и рассеянно уставился на информационное табло над дверями.
Облегченно вздохнув, Анжелика опустила голову. Ее все больше влекло к нему, и месть уже не казалась ей столь желанной.
У главного терминала Синджун опять взял ее за локоть и уверенно повел сквозь толпу.
– Вспомнил, о чем хотел вас спросить, – неожиданно произнес он. – Где вы живете?
– Нигде, – ответила Анжелика после некоторого замешательства. – Моя работа требует постоянных разъездов, поэтому свои немногочисленные вещи я храню у подруги в Нью-Йорке.
– Или у друга?
– А это имеет какое-то значение?
– Нет.
Анжелика скрыла улыбку. Почему-то для нее становится все более важным, что Синджун воспринимает ее как женщину.
Наконец они вышли из здания аэропорта, и перед ними тут же остановился темно-серый «лексус». Сзади так же внезапно появился Чак. Багажник машины открылся, и он принялся укладывать туда чемоданы.
– Садитесь, – приказал Синджун, открывая перед Анжеликой заднюю дверцу.
Поколебавшись, она села. Чак устроился рядом, а Брейкер занял место рядом с водителем, темноволосой женщиной, которая окинула пассажирку долгим взглядом и повернулась к Синджуну.
– Все сплетничают о твоем внезапном исчезновении, – сказала она. – Я сделала все от меня зависящее, чтобы не допустить распространения слухов, но…
– Это Анжелика Дин, – официальным тоном прервал ее Брейкер. – Анжелика, это Мэри Баррет, мой главный финансист. – Еще один холодный взгляд и недоуменно приподнятая бровь. – Вам придется встречаться. Анжелика – мой биограф.
– Да? Как интересно.
– Я же говорил тебе, что есть человек, работающий над моей биографией.
– Кажется, говорил, – кивнула Мэри, и, судя по ее тону, было ясно, что она считала биографом мужчину. – Я думала, мы поедем ко мне, как договаривались.
– Может, наконец тронемся? – впервые подал голос Чак, заметивший, что к «лексусу» направляется полицейский. – Иначе нас оштрафуют: здесь нельзя долго стоять.
Проявив мастерство слаломиста, Мэри ловко выбралась из столпотворения у аэропорта к скоростному шоссе, но возобновила разговор, лишь когда впереди показался Сиэтл.
– Встреча назначена на завтра. Я…
– Об этом позже, – сказал Брейкер. – Вы бывали здесь раньше, Анжелика?
– Да. И Сиэтл мне понравился.
Как все-таки мало знал о ней Синджун, ведь она выросла в этом городе, уехав отсюда в восемнадцать лет.
– Для меня тут слишком холодно, – вздохнул Чак. – Мне подавай тропическую жару.
Или жару Монтаны, подумала Анжелика, украдкой взглянув на него. Интересно, что мог бы он рассказать о человеке, перед которым преклонялся и за которого готов был отдать жизнь?
– А где живут ваши родные? – спросила Мэри.
Женщины вроде Мэри Баррет всегда говорят «родные», а не «семья». Анжелика с удивлением поймала насмешливый взгляд Чака.
– У меня больше нет семьи. Отца я никогда не видела, мама умерла. Мой почтовый адрес в Нью-Йорке. А вы знали Фрэн Симкокс?
Элемент неожиданности сработал. Полное молчание, но столь громкое, что могло оглушить.
– Конечно, знала, – наконец ответила Мэри. – Я знаю всех, кого знает Синджун.
«Кроме меня, – подумала Анжелика. – Однако весьма необычное замечание».
– Наверное, это было ужасно, – сказала Мэри, и девушка увидела, как ее руки сжались на руле. – Взрыв. И просто конец.
– Это никогда не бывает «просто конец», – произнес Чак, гладя в окно. – Говорят, последняя секунда кажется человеку длиннее его жизни.
– Ерунда, – возразила Мэри. – Сплошные выдумки. Никто еще не вернулся, чтобы рассказать о своих переживаниях.
– А прослушивание «черного ящика»?
– Отпадает, на том вертолете не было записывающей аппаратуры, – объяснил Синджун. – К тому же он все равно бы не сохранился. Давайте оставим эту тему.
– Ладно, – кивнул Чак. – Только пусть Мэри воздержится от подобных комментариев.
– Каждый переживает горе по-своему.
– Фрэн и Син были друзьями, не только работником и хозяином. Такое редко случается между женщиной и мужчиной. А ты завидовала Фрэн и ненавидела ее за это.
– Ну, хватит, – вмешался Брейкер. – Похоже, мы все тронулись после гибели Фрэн.
– Все в порядке. Дело ведь не в бедняжке Фрэн, а во мне. Правда, Чак?
– Ты слышала, эта тема закрыта.
– Ладно. Только надо еще разобраться, кто из нас ревнует к друзьям Синджуна.
– Господи, – вздохнул тот. – Надеюсь, Энджел, вы отразите это в своем произведении.
Мэри взглянула на девушку, потом на босса. Она не пропустила мимо ушей ни его фамильярности, ни того, что он назвал эту журналистку уменьшительным именем.
– Наконец добрались, – объявил Чак, указывая на небоскребы Сиэтла. – Прямо как в Нью-Йорке, да, Анжелика?
– Не совсем. Разница все-таки есть, – улыбнулась она.
Слева блестела на солнце вода бухты Эллиот, у горизонта возвышались снежные вершины гор Олимпик. Это ее дом.
– Син едет ко мне, – сказала Мэри. – Куда подбросить вас?
– Я должен выполнить одно поручение, – ответил Чак. – Высади меня в центре, я хочу взять свою машину из гаража. А ты, Син, оставайся у Мэри, пока я за тобой не приеду. Договорились?
– Договорились, – после некоторого молчания и без особой радости ответил Синджун.
– А куда отвезти вас, Анжелика?
– Она поедет с нами.
– Но…
– Так будет лучше для всех нас, – улыбнулся он, кладя руку на спинку водительского сиденья, и тихо добавил: – Так будет лучше для меня.
Мэри не стала возражать. А Анжелика подумала, что при очевидной сложности их отношений ее присутствие могло еще больше все осложнить.