— Что мы будем делать? — с нетерпением спросила я, когда парень притащил из дома небольшой ящик с непонятным содержимым. Когда он открыл его, там оказалось несколько десятков желтеньких мячиков для тенниса.
Локки ухмыльнулся, погрузил руку в ящик и достал её, зажимая между пальцами три мячика.
— Будем проверять твою реакцию. Отойди от меня примерно на пятнадцать метров.
Я удивилась, но сделала так, как он сказал. Отмерив шагами эти пятнадцать метров, я повернулась к парню, и сразу же была атакована желтым мячиком. Из-за такой неожиданности я не успела среагировать как надо, и мячик попал мне прямо в лоб.
— Плохо, — донесся голос Локки с того конца площадки, — слишком медленно.
Из моей груди непроизвольно вырвался недовольный рык. Я резко подняла с земли эту желтую беду и запустила нею прямо в парня. Мой бросок был мощнее, но Локки все-таки успел увернуться, хотя мячик прошел всего на расстоянии миллиметра от его лица.
— А вот этого не надо, — серьезно сказал он, и его голос предательски дрогнул.
Я лишь фыркнула.
После короткого объяснения я поняла — Локки будет кидать эти мячики, а я должна их ловить. При этом угол его броска будет постоянно меняться, в результате чего мне придется бегать по всей площадке. Но уже после пятого броска я вошла в азарт.
«А это весело» — заметила я и невольно начала получать от происходящего удовольствие.
Это было так занятно — бегать и прыгать, стараясь поймать этот желтый комок, чтобы потом положить его на землю к остальным пойманным и успеть словить другой, который следует сразу же за предыдущим. В результате я поймала все мячики, которые бросал Локки, и даже не заметила, как ящик опустел.
— Мио! — услышала я голос парня, когда вертела головой, пытаясь заметить в воздухе что-то желтое. — Все, можешь успокоиться.
— А? — я пару раз удивленно моргнула и повернулась к нему, — Что, уже все?
Он кивнул.
— Идем назад в дом.
Нет, честно, я даже немного расстроилась. Но долго грустить мне не пришлось — мы начали проверять мою интуицию. Это было веселее, чем нюхать разные предметы. Локки прятал у себя в руке горошину, а я должна была угадать в какой именно. Всего он прятал двадцать раз, семнадцать из которых я угадала. Потом он брал игральную карту, и я должна была угадать, какой она масти. Здесь из десяти случаев я угадала восемь.
Было еще много мелких экспериментов и обследований, поэтому закончили мы только к шести часам вечера. Теперь мне предстояло узнать результаты.
Мы вышли с лаборатории и направились на кухню. В отличие от меня Локки нужна была еда, поэтому он быстро сварганил себе яичницу и сел напротив меня за стол. Когда с едой было покончено, он достал свою синюю тетрадь, в которой делал пометки на протяжении всего сегодняшнего обследования, открыл ее и начал рассказывать:
— Итак, что мы имеем… Твоя максимальная скорость на данный момент составляет приблизительно шестьдесят километров за час. При большей скорости твои мышцы перегружаются и рвутся. Но если ты будешь каждый день пробегать по десять километров, то примерно за месяц-два твоя максимальная скорость может увеличиться на двадцать пять процентов. Если это произойдет, то ты будешь почти в три раза быстрее самого быстрого человека в мире.
— Ого, — только и смогла выговорить я, — к-круто.
— Дальше, — Локки пробежался глазами по странице тетради и пролистнул ее. — У тебя идеальное зрение, но сам зрачок слабо реагирует на свет. Несмотря на это твои глаза почти моментально адаптируются к любому освещению. И еще один интересный факт: когда я надел на тебя очки, которые предназначены для людей со зрением -2, ты прекрасно все видела, хотя предметы должны были быть расплывчатыми. Я провел еще пару экспериментов на эту тему и сделал вывод, что твое зрение может «ухудшатся» когда это необходимо, как в случае с очками. То есть, если в определенной ситуации, ты сможешь видеть только тогда, когда процент твоего зрения будет ниже или выше, то он таким и станет! Так… — парень провел пальцем по странице, — Ага! Насчет обоняния и вкусовых рецепторах. Тут дело обстоит немного хуже. У тебя нюх как у животного. То есть таким способом ты можешь определить — съедобна ли вещь или нет.
— Правда что ли? — я опять удивилась.
Парень кивнул.
— Когда я давал тебе не съедобные вещи, ты говорила: «воняет», «не пахнет», или «не знаю». На мясо, сыр, чай, кофе и так далее, ты говорила что это: «что-то съедобное», «какая-то еда», «приятно пахнет» и тому подобное. Со вкусовыми рецепторами то же самое. Все съедобное ты совершенно точно определяла в категорию «еда»; питьевая вода, чай, и остальная жидкость, которую мы употребляем — это была «вода»; а пластик, метал, резина и тому подобное были для тебя безвкусными и иногда даже гадкими, как ты говорила. Дальше… о, слух! Ну, он у тебя, как и зрение — сильно обострился. Твой слух в два раза острее, чем у среднестатистического человека. Но я заметил одну странность…