— Чего? — не поняла я, но потом увидела ее легкий кивок в сторону моего партнера. — А, точно! В общем, Ирен, Локки, это Грим. Грим, это Ирен и Локки — мои лучшие друзья.
— Приятно познакомится, — Грим улыбнулся.
— Мне тоже, — Ирен протянула ему руку в белой перчатке, тыльную сторону которой он по-джентльменски поцеловал.
В отличие от моей подруги, которая приняла Грима дружелюбно, Локки смотрел на парня с подозрением и серьезностью. Они молча пожали друг другу руки.
— Так, вы тут пока тусуйтесь, а я на секунду… — сказала Ирен, завидев кого-то в толпе, и быстро удалилась.
Я нервно сглотнула, почувствовав нарастающее напряжение между двоими парнями возле меня.
— Вы не отсюда, да? — спросил Локки, стараясь не предавать своему голосу излишне серьезный тон.
— Верно, — ответил Грим, улыбнувшись. — Я вообще не американец. Приехал из Европы по делам.
— По делам, значит…
— Так, — я встала между ними, — Грим, ты не мог бы принести мне что-то попить — горло пересохло. Заодно можешь оценить здешние сладости, которые делала моя знакомая кондитерша. Они должны быть на столах. Ты ведь любишь сладкое.
Парень удивлено моргнул, а потом чуть ли не засиял.
— Правда? Тут еще и кормят? Ну, тогда спешу удалиться.
И ушел по направлению к столикам с едой.
Как только он исчез из поля зрения, я развернулась к Локки и укоризненно на него посмотрела.
— Ты на всех моих знакомых парней будешь так реагировать? Прям курица-наседка, честное слово!
— Это твоя вина, что все они такие странные! — возмутился тот.
— В каком месте Грим странный?
— Не знаю, — Локки сделал жест, чтобы поправить очки, но потом вспомнил, что на нем их нет, и опустит руку, — чертовы рефлексы. Во всяком случае, мне не по себе от него. Где ты вообще его откопала?
— Я познакомилась с ним, когда решила сделать пробежку по стадиону. Не волнуйся, он не знает, кто я и, думаю, даже не подозревает об этом. Так что все пучком!
Парень тяжело вздохнул.
— Что ж, ладно, это твое дело. Но если что, знакомить его с ними будешь ты. Думаю, их это заинтересует.
— В смысле? — не поняла я.
— Ты что, еще не увидела? — удивился Локки, а я только покачала головой, не понимая, о чем это он.
Тогда парень взял меня за плечи и, повернув, указал смотреть в сторону сцены. Пару секунд я не понимала, что он от меня хочет. «Ну сцена, ну музыканты, ну девушка у микрофона в красивом пышном платье… стоп! Почему мне так знакомо это платье? Я определенно его уже где-то видела…. Нет! Только не говорите мне что это…».
Да, я не ошиблась. На сцене, в зеленом платье с узорчатым корсетом, стояла ни кто иная, как Мелори! Ее волосы были собраны сзади в большую гулю, а спереди немного ослабленные из общего пучка пряди обрамляли лицо и спадали на шею. Прическа была украшена белым жемчугом. Глаза скрывала красивая узорчатая зеленая маска. И если бы не волосы и незаменимая повязка на шею, я бы ее ни за что не узнала.
Женщина стояла возле микрофона и о чем-то говорила с пианистом, который размещался по ее правую руку, пока остальные музыканты наигрывали незатейливую музыку. И каково было мое удивление, когда в этом пианисте я узнала Данте! Его волосы были завязаны сзади в низкий хвост, а правую часть лица скрывала половинчатая белая маска. Одет мужчина был в белоснежную легкую рубашку с широкими рукавами, как у фехтовальщиков; в черную с бордовыми вставками жилетку; и штаны, которые были заправлены в высокие, под колено, сапоги со шнуровкой.
Через десять секунд разговоров они кивнули друг другу, и Данте подал знак музыкантам. Те перестали играть, тем самым, привлекая внимание публики к сцене.
Первым начал скрипач. Он легко провел смычком по струнам, создавая тихий, протяжный звук.
— Birds flying high you know how I feel, — запела Мелори низким голосом.
Я впервые слышала ее пение. Оно было прекрасно. Ровный, с легкой, почти незаметной хрипцой, и громкий, как у настоящей джаз-певицы голос.
Медленная мелодия сливалась с ее голосом. Она легкой волной двигалась в такт музыке. Скрипка замолчала.
— And I» m felling good…
Внезапно резко заиграли трубы, барабаны и остальные инструменты, включая и фортепиано, на котором играл Данте.
Мелори взмахнула головой и, сняв микрофон со стойки, стала петь более развязнее. Я узнала эту песню. Это был Michael Buble а песня называлась Feeling Good. Я слышала ее однажды по радио.
Женщина подошла к фортепиано и провела по нему свободной рукой. Не переставая петь, она приблизилась к Данте и, став ему за спину, легко оперлась на его плечо. Он же, ухмыльнувшись, продолжал уверенно скользить пальцами по клавишам, будто бы профессионал. Это было до жути завораживающе.