— На самом деле мы хотели взять тебя с собой. С такой надеждой мы жили до этого вечера. Но сейчас я поняла, что вся твоя жизнь здесь, в твоих друзьях, школе и любимом человеке. Ты не согласишься с нами уехать, сколько бы мы не просили, верно?
— Ну конечно нет! — воскликнула я.
У мамы на глаза навернулись слезы. Я смотрела на неё, чувствуя нарастающую в груди боль, ощутив руки подбежавшей сзади Дейзи, и с ужасом поняла, что не могу разозлиться. Все мои чувства в конечном счете сводились лишь к замешательству, непониманию, недоверию, обиде, но только не к злости, не к желанию оспорить решение родителей, попытаться переубедить их. Та маленькая часть разума, которая уже успела осмыслить происходящее, сейчас заставила меня понять всю безысходность положения. Я потеряю родных еще раньше, чем надеялась. А они попрощаются со мной, не подозревая, что в последний раз.
— Когда? — лишь смогла выговорить я, сдавленная изнутри тупой болью.
— Мы думаем, что после Рождества, — тихо ответила мама. — Но если сложатся обстоятельства, то и раньше.
— Обстоятельства, — отвращено хмыкнула я. После чего, пересилив себя, глянула на мать. — Ничего, я понимаю, не маленькая уже. Ваше место там, а мое здесь. Так было всегда. Я же всегда только надеялась на то, что когда-то встречу вас, поэтому должна благодарить судьбу и за эти короткие дни.
И прежде чем смогла это понять, я уже бежала по лестнице наверх, в свою комнату, лишь бы скрыться от всего этого, и не позволить себе пожалеть о том, чего уже не изменишь, не позволить себе бессмысленно колебаться у самого края пропасти, когда уже сделала решительный шаг в её бездну.
В эту ночь я в очередной раз сокрушалась, что не могу уснуть, ибо каждая минута бодровствования значила новую минуту мышления.
А все мои мысли в данный момент неустанно и неотступно сводились лишь к одному — я опять потеряю своих родных.
Все десять лет нашей разлуки слишком сильно разделили нас: у них есть своя жизнь, а у меня своя, и они обе слишком сильно различаются друг от друга, чтобы быть соединенными. В большинстве своем причиной этого есть мое проклятие, которое лишает меня возможности по-настоящему насладиться присутствием родной души, радостью воссоединения с семьей. И даже будь у меня возможность прожить еще несколько лет, мне все равно рано или поздно пришлось бы покинуть их, так как раскрытие тайны привело бы к катастрофическим последствиям, которых ни в коем случае нельзя допустить.
Да, они должны уехать, так будет лучше для всех. Нужно лишь постараться продержаться до этого момента, чтобы родители не возвращались домой облаченные в черное…
На следующее утро я как можно раньше вышла из дому, чтобы по возможности избежать неловкой атмосферы, царившей между мной и родителями после вчерашней новости. Мотивируя свой уход походом в магазин с последующим визитом к подруге, я попрощалась с домашними и неспешно зашагала к особняку умерших. Там в это время все были заняты обычными будничными делами: Данте убирал, Мелори ухаживала за только что проснувшейся Роуз, Рейн рисовал в своей комнате, а Крис читал в своей. Фёрт нигде не было видно.
Моему раннему приходу все удивились, но я сказала, что просто хочу по возможности пораньше начать задуманное, чтобы пораньше и закончить. Моя идея была встречена позитивно, и уже через два часа мы собрались в подвальной тренировочной комнате, оставив Роуз наверху на попечении пришедшей Фёрт.
Когда все было готово, Мелори встала перед нами четырьмя и обвела серьезным вопросительным взглядом. Мы кивнули головой, показывая, что готовы начинать.
— Ну что ж, — в легкой нерешительности начала женщина. — Я много думала над тем, как лучше будет провернуть эту затею, чтобы не ошибиться. И пришла к выводу, что самым верным будет пробудить наших демонов по очереди, чтобы он напрямую общался с нами, а мы уже будем сами с ним разговаривать. Таким образом, шансы на то, что он обхитрит своего носителя касательно уговора, значительно уменьшатся. Четыре головы лучше, чем одна; носителю демона не придется решать проблему самостоятельно. Мы будем поддерживать друг друга и давать подсказки. Согласны?
Мы выразили свое согласие, а мне пришлось постараться, чтобы не выдать себя дрожью и волнением. Но, даже если это заметят другие, наверное, они просто подумают, что я слишком переживаю на счет договора.
— Ну тогда… — Женщина вдруг слегка наклонила голову, словно прислушиваясь, и сильно нахмурилась. — Ладно, я начну первой. — И тихо добавила. — Желание некоторых вырваться наружу слишком уж раздражающее.