Грим стал у центрального микрофона со своей гитарой наперевес, и оглядел всех участников. Они обменялись кивками и парень, придвинувшись до микрофона, постучал по нему пальцем, привлекая внимание зрителей.
— Привет всем, — заговорил он. — Нам выпала честь выступать последними, и с одной стороны это плохо, так как вы устали и хотите поскорее пойти домой, как и мы…
Послышалось несколько смешков, большинство со стороны прошлых участников.
— Да, и я о том же, — улыбнулся Грим. — Но все же мы надеемся, что сможем вас растормошить своим сюрпризом. Эй! — крикнул он кому-то далеко и помахал. — Давайте все сюда, рано еще уходить! Кто там в школу ушел, а ну быстрей на улицу! Я хочу видеть всех, кто пришел сегодня, здесь, перед собой. — Он ухмыльнулся, вскинул руку, и я вздрогнула, увидев, что на нем нет линз. — Веселье только начинается!
Пальцы ударили по струнам гитары и по знаку барабанщика, все стоящие музыканты заиграли.
Несколько громких аккордов, после чего музыка немного стихла, и Грим запел спокойную веселую песню. Я с удивлением заметила, как хорошо играют его одноклассники, и только внимательно приглядевшись и прислушавшись, поняла, что мелодия очень простая, и этого не заметить неискушенному слушателю.
Примерно полминуты они играли, как тут вдруг все по очереди кроме барабанщика, который не прерывал своего мотива, быстро стянули верхнюю одежду, и вмиг преобразившись, заиграли другую, более веселую и быструю мелодию. Те, кто сидел на покрывалах внизу сцены, повскакивали со своих мест и закружились в веселом танце. Двое музыкантов с маленькими инструментами соскочили на землю и дополнили общую картину маракасами и губной гармошкой. По отдельности они играли одну и ту же двухсекундную мелодию, но вместе сливались в поток развеселой музыки, дополняемой пением нескольких голосов.
Зрители захлопали, несколько учеников других классов тоже повставали и начали по-детски плясать, взявшись за руки.
Люди, что стояли в стороне у ворот школы или просто бродили по двору, все подошли к сцене.
И вновь меньше чем через минуту музыканты и танцовщики сняли что-то из одежды, что-то развязали, где-то потянули, и приняли совершенно иной внешний вид. Третья песня имела фолк-мотив. Заиграли дудки, лютни, ручные гармошки. Танцующие бойко затанцевали, ученики из выступающего класса, потянули других учеников и некоторых зрителей в центр. Все танцевали, веселились, пели, кричали и свистели как на фестивале. Эту песню играли дольше остальных.
Я настолько сильно была поглощена зрелищем, что не сразу заметила руку Криса, которая уже несколько секунд тормошит мое плечо.
— Мио! — крикнул он прямо мне в ухо, но во всеобщем шуме это звучало как шепот.
— А? Что?
Я повернулась к недовольному Крису.
— Чего это ты так улыбаешься по-идиотски? — воскликнул (а по другому никак) он, насупив брови.
Мои руки потянулись к лицу, под пальцами проступили напряженные от широкой улыбки мышцы. Я даже не заметила, как начала улыбаться, глядя на беззаботно танцующих людей. А когда вытащили в центр нашего тучного директора и самую сварливую учительницу, что смущенно отнекивалась, то половина учеников ухохоталась до болей в животе. Как тут не веселиться?
— Да просто поддалась всеобщей атмосфере, — виновато пожала плечами я.
— У нас тут дело важное, а она атмосфере поддается!
При этом Крис то и дело нехорошо поглядывал на резвившегося на сцене Грима, и бурчал под нос явно не ласковые речи. Да еще и намеренно стал так, чтобы сцены я вообще не видела.
Я страдальски закатила глаза и хотела уже прочитать Крису целую лекцию о бессмысленности его ревности, как услышала рядом с собой чью-то возню и пыхтение. Это Роуз пыталась слезть с колен сидящей Мелори, а женщина не очень то и хотела её пускать.
— Но мам, Роуз хочет потанцевать! — захныкала девочка.
— Прости, дорогая, но это слишком опасно, — ответила Мелори, расстроенная тем, что должна отказывать ребенку в веселье.
— Ну почему опасно? — не унималась Роуз. — Тогда идем вместе! Давай!
Мелори умоляюще посмотрела на Данте. Мужчина сурово сжал губы и отрицательно покачал головой. Это заметила Роуз и, громко шмыгнув, задрожала от накатывающих слез. Она честно пыталась сдержать себя, но от грозного взгляда Данте лишь сильнее расстраивалась.
— Послушай, — заговорила Мелори, которая не могла без болезненной гримасы смотреть на хныкающую Роуз. Женщина что-то придумала, но явно была сама от этого не в восторге, так как через силу выдавила, — послушай, а что Блэки говорит?