Сейчас мы все пятеро находились в ее кабинете. Сестра Мария то и дело бросала обеспокоенный взгляд на синюю папку, лежавшую прямо перед ней на столе. В этой папке находились все нужнее документы, что собрали Мелори с Данте для завтрашнего дня провождения с Роуз, и которые они отдали монахине перед представлением. Хоть женщина и не выказывала особой радости по поводу удочерения Роуз, но все же сейчас было видно, что и упустить такой шанс избавится от нее было бы слишком глупо.
Было уже около восьми часов. Выступление давно закончилось и мы, очнувшись от забвения песни Роуз, недолго обсудили это в нашей машине и сейчас явились к матери-настоятельнице, чтобы подтвердить свое желание об удочерении девочки. Естественно, то, что случилось на сцене, не слабо нас удивило и насторожило, но, все же посудив, что никаких видимых изменений нет, и ничего существенного пока никому не угрожает, Мелори и Данте согласились выполнить план до конца. Тем более, что после этой песни за Роуз нужен глаз да глаз, ведь кто знает, как она, или ее «друг», поведет себя после этого. Сама же девочка в данный момент заперлась в чулане, возле столовой, и отказывалась оттуда выходить. Что ж, видно, она сама удивлена не меньше нас своим поведением, так что можно сделать вывод, что даже она не знала, какую конкретно песню ей пришлось спеть.
— Не беспокойтесь, — легко улыбнулась Мелори. — Выступление Роуз хоть и было необычным, но все же она спела просто великолепно, так что не вижу причин вашего волнения.
— Значит…
— Да, мы все так же согласны провести с ней день, и более того, надеемся, что вы позволите осуществить это завтра.
Невольный выдох облегчения сорвался с губ монахини и она, достав из ящика стола какие-то бумаги, вручила их Мелори.
— Что ж, тогда заполните это и можете приходить завтра в девять утра. Люси-Роуз будет полностью на вашем попечении двадцать четыре часа, то есть до девяти утра среды. Это значит, что и ночевать она будет в вашем доме. Так нужно, что бы ребенок увидел свое будущее место жительства и решил, будет ли ему здесь комфортно, или нет. В случае, если ребенок или родители будут иметь некоторые сомнения, можно организовать еще несколько таких встреч. Все остальные детали вы прочтете здесь.
— Благодарю, — Мелори взяла бумаги и подала их Данте, — пусть мой супруг их заполнит, а я бы хотела в это время пойти к Роуз. Бедная девочка, наверное, волнуется, что её выступление никому не понравилось. Возможно, новость, о завтрашнем дне поднимет ей настроение.
Сестра Мария приподняла брови и задумчиво хмыкнула.
— Действительно, это хорошая мысль. Наших монахинь она слушать не хочет, но к вам, чувствую, прислушается.
— Спасибо.
Мелори встала и направилась к двери в игровую комнату. Женщина выглядела немного растерянно, а рука, что потянулась к дверной ручке, заметно подрагивала. Я, скорее на автомате чем осмысленно, подошла к ней и стала рядом.
— Я тоже пойду, — шепнула я тихо.
Мелори ничего не сказала, но её губы коснулась улыбка благодарности. Что ж, даже она боится Роуз, хотя и старательно это скрывает.
Чулан находился в самом углу столовой, возле кухни. Там хранили разные кухонные принадлежности, начиная от кастрюль, заканчивая ящиками с моющими средствами. Комната чулана была очень маленькой, и свет там включался автоматически, при открытии двери. И если дверь закрывалась, то свет выключался. Все это нам объяснила одна монахиня, которая вот уже двадцать минут пыталась вытащить оттуда Роуз, но безуспешно. Девочка, наверное, заблокировала чем-то, видно шваброй, ручку двери и теперь сидела в тесной комнатке в кромешей тьме.
— Люси-Роуз, ну хватит уже, — умоляла устало монахиня, которой уже это все порядком поднадоело, — никто не злится на тебя, ты выступила просто великолепно! Брось, хватит дуться… О! Смотри, вот пришла Миссис Фонтес! — воодушевленно сказала она, когда увидела нас, — Помнишь её? Давай, неужели тебе не стыдно вот так вести себя перед ней?
За той стороной двери тут же что-то громко зашуршало, послышалось несколько приглушенных стуков, и дверь медленно отворилась, а из проема показалась белобрысая головка. Большие расстроенные глаза, готовые вот-вот пустить слезы, уставились на Мелори с выражением глубокой досады и сожаления.
— Простите, — тихо пискнула Роуз, поджав губы так, что на подбородке выступила россыпь маленьких ямок, — Роуз не знала, что так получится. Теперь вы тоже будете думать, что Роуз странная… вы тоже…
Одна маленькая слезинка скатилась по раскрасневшейся щечке, которую девочка быстро утерла сжатым кулачком, судорожно всхлипнув.