Мама перемыла всю посуду и сейчас протирала умывальник мочалкой.
— Он говорил, а я молчала. И в один прекрасный момент поняла, что он уже не достает меня из-за своего дневника, а просто рассказывает то, что писал, и будто бы искал у меня ответы на вопросы, что задавал себе в дневнике. Первые дни я даже не вдумывалась в его слова и продолжала заниматься своими делами, но потом что-то поменялось… я начала слушать, обдумывать, отвечать. Никто не знал о нас, так как Генри обычно находил меня в местах, где не было его друзей. Чаще всего это было в дальнем конце библиотеки, за маленьким ветхим столиком, скрытым книжными полками. — Мама ностальгически улыбнулась. — Естественно, о нашей связи все же узнали, и возникло немало проблем, так как мы с Генри были слишком разными. Комичней всего было то, что у нас были одинаковые фамилии, и это стало поводом для глупых сплетен, что откровенно бесило Генри. Но наши частые разговоры изменили его: он стал более спокойным, не лез в драки, поменял отношение к жизни. А когда он, пригласив меня на свой выпускной, подъехал ко мне домой на своем байке в черном фраке и величественно провозгласил: «Карета подана, миледи», я засмеялась и осознала, что окончательно влюбилась.
Мама замолчала и взглянула на меня. А я уже давно оставила свою работу с тарелками и слушала её, не в силах прекратить улыбаться.
— Я даже подумать не могла, что вы были такими! — восторженно воскликнула я. — Особенно папа.
— Да, он доставил мне много проблем. А твоя бабушка по началу вообще не признавала его. Но мне интересно, — мама вдруг посерьезнела, — как дела обстоят у тебя.
Я поняла, к чему она клонит и спокойно улыбаясь, ответила:
— Крис, конечно же, не такой хулиган, каким был папа, но тоже довольно вспыльчив. Часто ведет себя, как ребенок, ужасно собственнический, упрямый и иногда творит такие глупости, что мне приходиться защищать его от себя самого. Но он один из немногих, кто понимает меня, а я одна из немногих, кто понимает его. И так сложилось, что нам уже никуда друг от друга не деться.
Мама наклонила голову вбок и улыбнулась уголком губ.
— Значит, его зовут Крис.
— Если точнее, то Кристофер, но он не любит, когда его так называют.
— Ну а я так и не смогла переучить Генри, называть меня Джоанна, а не Джо, — вздохнула мама и засмеялась.
— А по-моему Джо — это очень мило, — засмеялась я в ответ.
— Но не для девушки, которая стремилась быть леди.
Мы смеялись, как тут из-за угла выглянул папа и шикнул, приставив палец к губам.
— Тише, девочки, а ни то Дейзи проснется и устроит нам разборки.
— Всё, молчим, молчим, — хихикнула мама.
Она положила руку мне на плече и, крепко прижав меня к себе, шепнула:
— Спокойной ночи, доченька.
Зарывшись в мамины волосы лицом, я обняла её в ответ.
— Спокойной ночи, мама.
И, пожелав того же папе, поднялась к себе в комнату.
Меня окутала тишина и темнота комнаты. Легкое подобие улыбки все еще было на лице, а ощущение семейного тепла приутихло, как только заперлись двери моей комнаты. Сейчас я должна буду переодеться, лечь в постель, и сделать вид, будто сплю, на случай, если кому-то захочется зайти в мою комнату.
Но как бы я не ждала наплыва плохих эмоций, грусти или боли в груди, ничего такого не было. Лишь спокойствие, утепленное нотками радости. Странное меланхолическое состояние, подобное тому, которое возникает после часа мечтаний и хорошего отдыха.
Наверное, именно такое настроение и стало причиной тому, что я взяла телефон, нашла в списке контактов нужный номер и, приставив трубку к уху, оперлась одной рукой на подоконник у окна и стала ждать ответа, глядя на ночной пейзаж.
— Что-то случилось? — прозвучало на том конце после двух коротких гудков.
— И тебе привет, — выдохнула я, впрочем, ничуть не обидевшись.
Несколько секунд молчания.
— Так что случилось? — вновь повторил собеседник свой вопрос.
— Я что, не могу просто так позвонить?
— Эм… мы же обычно только по делу перезваниваемся.
Я удивилась. А ведь, правда.
Внезапно стало неловко. Впервые, за все время знакомства, мне неловко говорить с Крисом.
— А почему ты не любишь, когда тебя называют Кристофером? — задала я первый возникший в голове вопрос.
Опять недолгая тишина.
— Когда мы с моим вторым я только помирились и решили жить в теле сообща, у него не было имени, и я решил назвать его Кристофер. А сам быть просто Крисом, как всегда называла меня Лора — моя старшая сестра. Поэтому, когда кто-то другой называет меня Кристофером, я путаюсь, и мне кажется, что обращаются не ко мне, а к тому, другому.