На диванчике лежит бледная Маринка, руки на животе и стонет. Тётя Люба натягивает на меня красные шаровары, голубую блузку и белую чалму.
— Ну, идите! — она выталкивает меня с Нэлкой из гримёрки и ведёт за кулисы, — Быстрей, пожар начинается! Нэла, выведешь её!
Я ничего не соображала, но увидев, как кто-то из парубков подхватил тётю Любу на руки и потащил на сцену, поняла, что пути назад нет. Сейчас я увижу маму, мама увидит меня. Я громко заревела, а Нэлка, схватив меня за руку, потащила на сцену. Я побежала за ней, выбежала на освещённое пожаром пространство сцены и увидела маму. Она вырывалась из рук парубков и орала:
— Диты! Там мои диты!
Она не сразу узнала меня. Только, когда я в очередной раз умоляюще закричала, её глаза удивлённо округлились, и она протянула навстречу мне руки. Я бросилась к ней, и мы обнялись.
После спектакля до гостиницы мы шли молча. Мама крепко сжимала мою руку. В номере она с презрением сказала:
— Ну что, артистка погорелого театра! Настояла на своём?
— Не я настояла! Это тётя Люба настояла, чтоб я спасла спектакль! И я спасла! Все сказали, что я хорошо играла.
— Ты не играла, а закатила на сцене истерику.
— Я забоялась, что ты прямо на сцене заругаешься!
— Ладно, пока Маринка болеет, я разрешаю! — с улыбкой сказала мама.
Я всем сердцем возжелала, чтоб Маринка никогда не выздоравливала. С этого дня мы играли в очередь с Маринкой. Театр платил мне 3 рубля за спектакль.
С гастролей я вернулась в Кировоград с гордо поднятой головой. Пусть девчонки не задаются. Я стала настоящей артисткой.
ПЕРЕМИРИЕ
После Рязани театр ездил со спектаклями по области. Мама иногда брала меня с собой, но чаще оставляла дома. Да я и не настаивала. Мне не терпелось помириться с девчонками и похвастаться перед ними своим успехом на гастролях.
В один из свободных дней мама повела меня в кино на «Золушку». Фильм сильно взволновал меня! Возродил во мне воспоминание о моей игре «в Золушку». Я вытащила из тайника веер, нашла шляпу с подсолнухом, которую мама берегла для поездки в Одессу. Словом весь свой реквизит. Но как-то не игралось! Вскоре я поняла почему. Мне нужен зритель!
После возвращения из Рязани мама впервые за время моего последнего пропадания разрешила недолго гулять по вечерам и снова повесила мне на шею шнурок с ключом.
— Ставлю тебе ультиматум, — грозя пальцем перед моим носом, сказала она, — Не дай бог, пропадёшь, даже искать не буду. Люди добрые найдут и отведут в приют для беспризорных. Поняла?
— Поняла.
— Что ты поняла?
— Что ты ставишь этот… ну, ульти-матум… — покраснев, прошептала я, потому что в этом слове было что-то похожее на «мат», которым ругались пацаны во дворе.
— Ладно, горе ты моё! На ужин там каша с тушёнкой, чтоб всю слопала!
Мама чмокнула мою макушку и исчезла.
— О, брехуха вышла! Не играйте с ней, бо она только и знает, что брехать! — выкрикнула Ритка, заметив меня.
— А я и не хочу с вами играть! Я ищу стекло для Феи! — очень серьёзно сказала я и равнодушно отвернулась от девчонок.
— Какое стекло? Для какой Феи? — тут же заинтересовались девчонки.
— Для Золушкиной Феи! — тихо прошептала я и нагнулась к земле, заметив блестящий осколок.
— Ха! У Золушкиной Феи была волшебная палочка, а не какое-то там стекло! — с презрением сказала Элька.
— Правильно, — серьёзно ответила я на Элькино замечание, — Только волшебная палочка у меня есть, а большого стекла нет.
— Дура! Никакого стекла и не нужно! В кино нет стекла! — опять встряла Ритка.
— А вот и есть, вот и есть! — возмутилась я их незнанию, — Фея же, когда пробило двенадцать, крикнула Золушке — «Ваше время и стекло», и только после этого Золушка убежала с бала и потеряла туфельку. А стекла просто не видно было под рукавом. А я хочу, чтоб было видно. То кино, а у меня спектакль, — торжественно произнесла я, подражая режиссёру из театра.
Ритка и Элька раскрыли рты и молча уставились на меня. Видимо им нечего было возразить. А я почувствовала перевес в нашем споре.
— Дело в том, — опять тоном режиссёра заговорила я, — что я на кухне играюсь в спектакль «Золушка». Кино все видели, а я хочу как в театре. У меня почти всё есть — и костюмы и волшебная палочка, ну ещё там всякий реквизит, табуретки вместо короля и принца, миска для часов, чтоб бить по ней двенадцать раз половником. А большого стекла нет. Я и вышла поискать. А играться с игрушками, как дети, мне совсем неинтересно.
И я, нагнувшись к земле, пошла от девчонок, в поисках большого стекла. Девчонки немного помялись, затем подбежали ко мне.