— А-а, знаю, рассказывал, когда возил меня к родителям знакомиться. Я была на том хуторе до войны, — мама отстранила меня и с хитринкой заглянула мне в глаза. — А ты что там за концерты устраивала на пересадках?
— Откудова ты знаешь? — застеснялась я.
— Жорж мне зубы заговаривал, когда привёз тебя. Я сильно его ругала. А он всё хвалил тебя, что ты самостоятельная, что уже можешь на кусок хлеба заработать, не пропадёшь. Сказал, что у тебя есть талант, и ты наверняка в артистки пойдёшь. Спой-ка мне, что ты там ему пела. Стань подальше и спой.
Я отошла на середину комнаты, выставила вперёд ногу, подняла над собой руки и только хотела запеть про голубой шар, как в горле запершило, и я закашлялась.
— Не-а, у меня счас не получится, — откашлявшись, сказала маме. На самом деле я очень застеснялась, и нос у меня как назло зачесался, — И никакой артисткой я не буду. Я лучше буду поваром. Всегда будет вкусное кушанье, и буду кушать, сколько захочу.
— Бедная ты моя курнопелечка, наголодалась в катакомбах. Давай мы сейчас попьём чаю с оладушками, что остались от Жоры-обжоры. И твои конфеты ещё есть. Я к ним не притронулась, тебя ждала.
Весь следующий день я прожила в нетерпении. Слишком длинный получился день. За окном не переставая лил дождь. Я ждала, что в окно постучит почтальон с телеграммой от Бабуни, но в стёкла ветками клёна стучался только ветер.
Телеграмма пришла через месяц, и не домой, а на театр маме. Ну почему Бабуня не смогла приехать раньше? Тогда бы не случилось тех двух страшных, позорных происшествий.
СЕКРЕТ
К началу учебного года приехала из деревни Жанна, дочка Лидии Аксентьевны. Она показалась мне невероятно красивой. Высокая, голубые глаза и светлые локоны до плеч. На ней была синяя бархатная юбка и вязаная из белой пушистой шерсти кофта. Я сразу в неё влюбилась. Печально было, что она целыми днями пропадала в институте. По утрам, когда Жанна умывалась в кухне, я обязательно выходила с ней поздороваться. Она улыбалась мне, тёрла полотенцем своё красивое лицо, забирала с полочки малюсенькие часики на тоненькой золотой цепочке и, взглянув на них, хмурилась. "Ой, бегу, бегу, а то опоздаю", — застёгивала цепочку на запястье и исчезала в своей комнате. Через минуту выбегала, застёгивая на ходу портфель. Лидия Аксентьевна уходила в институт, как она выражалась, "ни свет, ни заря". Заводила дочке будильник. Но Жанна любила поваляться в постели и вставала не сразу. Спешила, как угорелая. А я стояла посреди кухни и пыталась привлечь её внимание. Выбегая на улицу, Жанна посылала мне воздушный поцелуй. Этот момент мне очень нравился. Потом вставала мама и так же впопыхах собиралась на репетицию. В дождливую погоду мама не брала меня в театр. Мои ботиночки совсем износились, выглядели ужасно и стали тесными; ноги за лето сильно выросли. Мама стеснялась в таких старых ботинках вести меня в театр.
И вот в один злосчастный день я осталась в доме одна. Игрушки надоели. Скучала. Бродила по комнате, по коридору, по кухне в поисках какого-нибудь нового развлечения. Мой взгляд остановился на полочке, висящей над умывальником. Там виднелось множество мелких предметов. Залезла на табуретку, стоящую под полкой, и сразу увидела их. Это была моя мечта — подержать в руках, разглядеть вблизи эту прелесть, прильнуть к ним ушком и услышать тиканье этого непонятного для меня механизма. Я осторожно, чтоб не уронить, взяла часики, слезла с табуретки и пошла к себе в комнату. Долго, очень долго я всматривалась в эту сияющую золотом красоту. Часики были малюсенькими, но приятно тяжелили руку. Две стрелочки чёрненькие, ажурные. А третья красная прыгала в такт с тиканьем по перламутровому полю циферблата. Цифры на циферблате, как я теперь понимаю, были римские. Я сжала часики в кулачке, прижала к груди и поняла — не смогу с ними расстаться ни за что и никогда. Это моя любимая, тайная вещь, нужно её хорошенько спрятать. Мысль пришла мгновенно — нужно закопать «секрет»! Я стала собираться.
До сих пор в мельчайших подробностях помню, как в Одессе мы с девчонками прятали на развалке друг от друга свои «секреты». Тайно выкапывали в укромном местечке ямку, дно которой выстилали фантиком от конфет или красивой тряпочкой, а лучше всего фольгой. Потом укладывался сам «секрет» — разноцветные стёклышки, бусинки, пуговички, гаечки, осколки фарфоровой посуды, малюсенькие ключики. Сверху ямка укрывалась куском прозрачного стекла и засыпалась землёй. Если какая-нибудь девчонка обнаруживала чужой «секрет», она присваивала его и перепрятывала. Хозяйка «секрета» очень переживала и с утроенной силой пускалась на поиски чужого «секрета».