Проснулась в полной темноте. Где я? Почему не в постели? Почему в пальто и шапке? И вдруг вспомнила! Я на галёрке! Я заснула во время антракта! Но почему такая тишина и темнота? Я встала со скамейки и выглянула вниз с галёрки. Ужас! Тёмный зал пуст! Кресла накрыты белым полотном. Занавес открыт. Сцена пуста. Никакой синей речки. На полу сцены светлое пятно от дежурной лампочки, находящейся где-то высоко. От отчаяния я сильно дёрнулась и опрокинула скамейку. Раздался грохот на весь зал. Я застыла от страха. Зловещая тишина поглотила этот внезапный звук.
— Хто тут?! Стрилять буду! — раздался снизу угрожающий хриплый мужской голос.
Я выглянула с галёрки. В тускло освещённом кругу сцены увидела фигуру мужика в длинном тулупе и меховой шапке. В руках у него торчало ружьё, направленное вверх прямо на меня. Я застыла.
«Он сейчас выстрелит в меня, и я умру»
Нужно что-то крикнуть, а челюсти свело, и я не могу произнести ни слова. Потихоньку стала пробираться за упавшую скамейку, чтоб отойти подальше от ограды галёрки и как назло в темноте задеваю ногой другую скамейку, стоящую рядом. Я не поняла, то ли раздался грохот от упавшей скамейки, или это был выстрел, но только я заревела изо всех сил и присела на корточки за оградой. Когда на секунду я прекратила реветь, то услышала голос мужика снизу.
— Шо там за дытына? Ты хто? А ну вылазь! Сдавайся!
Я решила — лучше сдаться, чем быть убитой.
— Это я, Света! Не стреляйте, пожалуйста! Я сдаюсь! — захлёбывалась слезами я.
— Яка така Света? — крикнул мужик.
— Я Ветуня Тимош! — жалобно пропищала я, всё ещё опасаясь, что мужик стрельнет.
— А ты шо там робыш? — немного мягче спросил он.
— Я тут заснула на скамейке. А спектакль уже кончился?
— Ого! Так часа вже тры, — крикнул мужик и засмеялся.
— Мне надо скорей домой.
— Ну, тоди, давай злазь сюды, — и мужик опустил ружьё.
Я стала пробираться к выходу с галёрки. Помнила, что лестница, ведущая с галёрки вниз, очень крутая, а перил не было. Поэтому, нащупав первую ступеньку, я развернулась спиной и стала осторожно сползать вниз по лестнице. Преодолев наощупь ещё две лестницы, я попала в фойе, освещённое на моё счастье маленькой лампочкой в углу потолка. Навстречу мне уже шёл мужик в тулупе. Ружьё у него, слава богу, висело за спиной. Я узнала в мужике того ночного сторожа Лёню, который встретил нас на проходной театра, когда мы с мамой приехали из Одессы.