- Ты говоришь о своем корабле как о человеке - как о женщине, - поддела его Джинкс. Но Эрик не рассмеялся:
- Он для меня действительно как женщина, прекрасная и капризная, одна из наиболее волнующих женщин, известных мне. - Глаза его буравчиками впились в глаза Джинкс.
- Поедем со мной во Фриско, Рыжая увидишь мою леди.
Она почувствовала себя заинтересованной.
- А мне можно?
- Почему ж нельзя? Отец едет. Нет причин, по которым тебе нельзя было бы ехать. Может быть, тогда грусть уйдет из этих прекрасных зеленых глаз? - Он сел рядом с ней. - Ах, Рыжая, если б ты хоть один раз почувствовала ветер на своем лице, а под ногами качающуюся палубу, увидела бы великолепную бездонность неба ночью, то...
Неожиданно ей безумно захотелось всего этого.
- Ну, все это мне, к сожалению, недоступно. Но если я поеду во Фриско, то по крайней мере смогу ступить на борт "Тихоокеанской колдуньи". И когда ты снова уйдешь в море, смогу представить тебя на капитанском мостике и в твоей каюте. - Она взглянула на него:
- Я буду скучать по тебе, Эрик, когда ты будешь в море.
- Моя каюта очень хорошо обставлена, - медленно сказал он, глядя ей прямо в глаза, - она в самом деле очень изящная, даже по сравнению с этим домом. Знаешь, немецкие капитаны частенько берут с собой в плаванья жен. Поэтому и моя каюта была оборудована с учетом этого.
Она нервничала, когда Эрик вот так смотрел на нее. Джинкс разгладила волосы.
- Хорошо, - сказал Эрик, неожиданно вскакивая, - если мы не хотим рассердить маму, то нам лучше вернуться внутрь.
После концерта ни разу не представилась возможность обсудить поездку Джинкс в Сан-Франциско. Тетя Эйлин очень плотно распланировала день. За концертом последовал маленький ужин, а за ним - декламация.
Джинкс думала, что умрет от скуки, но Эрик рассмешил ее своими угрозами ущипнуть, если она не перестанет зевать, прикрываясь веером.
- Не посмеешь, - прошептала она в ответ.
- А ты попробуй, - прорычал он, зловеще нахмурившись.
Когда гости разошлись, Джинкс быстро пожелала всем спокойной ночи и устремилась к вожделенной кровати. Но сон не шел к ней, а когда она наконец забылась им, ее посетило видение. Тетя Эйлин в нем давала костюмированный бал. Приехал в красных кальсонах Райль, одетый Люцифером, у него были огромные рога и длинный хвост. Над его золотыми волосами клубился дым, и когда он говорил, то изо рта его выбивалось пламя. Он поманил ее, и она с удовольствием последовала за ним, все глубже и глубже погружаясь в огненную феерию. Вот она как раз собиралась ступить с ним в самый жар пламени и тут услышала зов:
- Рыжая... Рыжая, не ходи туда. Если ты еще хоть раз согрешишь со своим братом, то будешь уже потеряна навсегда.
Она проснулась от собственного крика. Берта склонилась над ней.
- Мисс Джинкс, проснитесь!
Сон был таким реальным, что она боялась засыпать снова. "О Райль, Райль... - рыдало ее сердце. - Наша любовь была такой чистой. Как могло случиться, что она превратилась в такую муку? Как могло это быть грехом, если было столь прекрасно?"...
К утру она снова задремала, и когда Берта разбудила ее, чтобы идти к завтраку, Джинкс пришлось в спешке одеваться, что было нелегко, так как она опять чувствовала тошноту, и даже большую, чем раньше.
Она пришла в столовую как раз тогда, когда все сели завтракать, но от вида густого желтого масла, тающего на слоистых бисквитах, ей опять стало плохо.
Все обсуждали возможность ее поездки в Сан-Франциско.
- Ты не сможешь поехать с ними, - сказала Эйлин, поворачиваясь к Джинкс. Мне очень жаль, дорогая, но утром мы получили телеграмму от твоей мамы. Твои родители привозят к нам Райля, чтоб он начал работать с Уилли, а тебе мама велит упаковывать вещи и готовиться к возвращению домой с ней.
До Джинкс только сейчас дошло, что ведь сейчас сентябрь и, следовательно, Райль должен приехать в Миллтаун.
"Я не готова к тому, чтоб увидеться с ним", - пронеслось у нее в голове.
Джинкс взглянула на Эрика, прекрасно понимая, что он ничего не сможет сделать, но надеясь на что-то. Он подмигнул ей:
- А почему бы нам не послать тете Джо телеграмму и не попросить у нее разрешения на поездку Джинкс в Сан-Франциско?
- Да, это можно сделать, - ответила его мать, - но, может быть, лучше просто отложить поездку? В конце концов, они ведь уже скоро будут здесь. Почему бы не подождать их?
Сердце Джинкс сдавило. Сейчас ее вытошнит. Она встала, как сквозь туман видя, что Эрик поднялся и обошел вокруг стола. Он так медленно подошел к ней, что она даже удивилась, когда почувствовала его руку на своей. Джинкс встретилась с ним глазами - с его стальными серыми глазами. Они приказывали ей стоять и не давать той пропасти, что разверзлась перед ней, увлечь себя. Эрик держал ее за руку.
- Может быть, пойдем прямо сейчас и пошлем телеграмму? Хорошо, мама? Мы можем послать тете Джо телеграмму и попросить у нее разрешения на то, чтобы Джинкс поехала с нами.
- Ты что, не можешь дождаться субботы? "Нет, скажи "нет"", - молили глаза Джинкс.
- Дело не в этом. Просто мы скоро будем загружать "Тихоокеанскую колдунью", и я хочу к семнадцатому быть во Фриско.
- Безусловно, вы можете попросить у нее разрешения, но я очень сомневаюсь в том, что Джо позволит Джинкс поехать в Сан-Франциско без соответствующего сопровождения.
Эрик рассмеялся:
- Но ведь с нами будет отец! Разве можно придумать лучшего сопровождающего, чем он? - Он повернулся к Джинкс. - Почта на другом конце двора. Ты можешь даже не надевать шляпки. - Он повел ее к дверям.
Снаружи Эрик обнял ее за талию.
- Ты чуть не упала в обморок, Рыжая. С чего бы это? Может быть, нам стоит немного поговорить, прежде чем послать ту телеграмму?
Он отвел ее в сад к укромной скамейке за изгородью.
- Ну, а теперь, красавица, я хочу узнать, почему ты в таком волнении из-за приезда своей семьи.
Она попыталась было отвернуться, но он взял ее за подбородок и притянул к себе.
- Скажи мне, Рыжая, ты можешь мне довериться.
Рыдания охватили ее - совсем как в ту ночь, когда мать сказала ей, что Райль - ее брат.
- Я так отчаянно люблю его, - всхлипывала она, - мы хотели пожениться, но теперь.., мы не можем. О, Эрик, я хотела бы умереть.
Его руки накрыли ее словно одеялом, мягкая борода коснулась щеки.
- Счастливчик, - пробормотал он.
Джинкс почувствовала его губы на своих волосах, щеках, веках. Она подчинилась ему и постепенно расслабилась в нежной теплоте его ласк, пропитанной знакомым вишневым запахом.
"По крайней мере хоть кто-то любит меня, - подумала она. - Хоть кто-то еще хочет прижать меня к себе".
Рыдания ее прекратились, и она затихла, прижавшись к нему.
- Лучше? - прошептал он. Она кивнула, и медные пуговицы его пиджака оцарапали ее щеку.
- Твоя семья не одобряет твоего молодого человека?
- Да. - Джинкс было проще, чтобы он так думал. Она ведь не могла рассказать ему, что Райль - наполовину брат ей, не могла поведать правду об отце и Гейл Толмэн. Джинкс уставилась на аккуратно подстриженную изгородь и поздно цветущие розы. Если она останется здесь, то все обо всем узнают. Она не может смотреть на Райля так, чтобы не обнаружить своих чувств к нему. Как сможет она удержаться от того, чтоб не броситься к нему в объятия и не объявить во всеуслышание, что любит его? Джинкс знала, что не сможет этого сделать.
Эрик непременно должен увезти ее в Сан-Франциско. Должен! Все что угодно, только бы не видеть Райля! Может быть, потом, когда-нибудь, но не сейчас. Эрик протянул ей платок.